Абдул-Хак (учёный)
| Абдул Хак | |
| англ. Abdul Haq урду عبدالحق | |
 Почтовая марка Пакистана (2004) | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Альма-матер: |
Алигархский университет |
| Известен как: |
Отец урду |
Биография
Родился в 1870 году в г.Хапур (ныне на территории индийского штата Уттар-Прадеш). Окончив в 1892 году Мусульманский университет в г.Алигарх, преподавал урду в колледже г. Аурангабад, посвятив себя дальнейшему изучению и развитию языка. Позже работал главным переводчиком в Департаменте внутренних дел в Дели, затем был назначен инспектором школ в центральных провинциях в г. Аурангабад. Тогда же стал секретарём Всеиндийской магометанской просветительской конференции (основанной в 1886 году). После образования Османского университета в 1917 году, стал деканом факультета урду и директором Османского колледжа в Аурангабаде, оставаясь на этом посту вплоть до отставки в 1930 году.
Протестовал против стремления индийских националистов во главе с Махатмой Ганди сделать хинди единственным национальным языком в Британской Индии. Также противостоял попыткам перевести письменность урду с арабской основы на деванагари[1]. Вступил в Мусульманскую лигу во главе с Мухаммадом Али Джинна.
В 1947 году уехал в Пакистан, где продолжил научную и общественную работу.
Умер от рака в г. Карачи 16 августа 1961 года.
Общественная и научная деятельность
В 1903 году в г.Алигарх организовал общество «Анджуман Таракки-э-Урду» (انجُمن ترقی اُردو, рус. Общество популяризации языка и литературы урду). Вёл большую просветительскую работу. Основал журналы «Хамари забан» (рус. Наш язык), «Урду», «Маашият» (рус. Жизнь), «Саинс» («Наука»). Собрал редчайшие рукописи на урду и участвовал в создании библиотек в г. Хайдарабад и Дели. Многочисленные литературно-критические труды Абдул Хака выявили давность литературных традиций урду, раскрывают богатство и многообразие средневековой и современной литературы на этом языке[2]. Одной из важнейших и многолетних его работ стал англо-урду словарь.
Память
В августе 2004 года пакистанская почта выпустила памятную марку в честь учёного[1].
Напишите отзыв о статье "Абдул-Хак (учёный)"
Примечания
Отрывок, характеризующий Абдул-Хак (учёный)
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
