Ареф, Абдул Салам
| Абдул Салам Ареф араб. عبد السلام عارف<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 8 февраля 1963 — 13 апреля 1966 | |||
| Предшественник: | Наджиб аль-Рубаи | ||
| Преемник: | Абдель Рахман аль-Баззаз, и.о. | ||
| |||
| 14 июля 1958 — 30 сентября 1958 | |||
| Предшественник: | Саид Каззаз | ||
| Преемник: | Ахмед Мухаммед Яхья[1] | ||
| Вероисповедание: | Ислам, суннитского толка | ||
| Рождение: | 21 мая 1921 Багдад | ||
| Смерть: | 13 апреля 1966 (44 года) Шатт-эль-Араб, в районе Эль-Курна 
| ||
| Партия: | Военный/ АСС | ||
А́бдул Сала́м Муха́ммед А́реф (араб. عبد السلام عارف р. 1921, Багдад — 13 апреля, 1966) — иракский военный, политический и государственный деятель; президент Ирака с 1963 по 1966 год. Сыграл ведущую роль в свержении монархии. Имея поддержку в армии и в партии Баас, Ареф становится президентом страны после свержения Абдель Керима Касема. Погиб в результате авиакатастрофы на юге Ирака. После гибели Абдул Салама Арефа пост президента занял его старший брат Абдель Рахман Ареф.
Содержание
Биография
Абдул Салам Ареф родился 21 мая 1921 года в Багдаде, в семье торговца тканями, перебравшегося в столицу из Эль-Фаллуджи. Детство будущего президента прошло в столице, где он в 1934 г. окончил школу и получил аттестат зрелости. Абдул Салам поступил в военный колледж, окончив его в 1941 году в звании второго лейтенанта[2].
В 1948 году Ареф отправился в Палестину на войну с Израилем. По возвращении на родину вошёл в состав Главного командования вооруженных сил Ирака. В 1951 году в составе британских подразделений Ареф отправился на учёбу в Дюссельдорф (Германия). По возвращении на родину получил звание генерал-майора.
13 декабря 2004 года дочь бывшего президента Ирака Сана Абдул Салам была убита вместе с мужем в своем доме в Багдаде неизвестными бандитами.
Политическая деятельность
После свержения монархии Касем стал премьер-министром и министром обороны Ирака, а Ареф — заместителем премьер-министра и министром внутренних дел[3].
Президент
После свержения Касема в ходе вооруженного переворота, Абдул Салам Ареф был избран новым президентом страны, пост премьер-министра занял Ахмед Хасан аль-Бакр. К власти пришла партия «Баас», которая с помощью «Национальной гвардии» начала репрессии против коммунистов и других оппозиционных сил. С февраля по ноябрь было убито ок. 5 тыс. чел., а более 10 тыс. брошены в тюрьмы[4]. Но вместе с тем обострились противоречия между Баас, иракскими насеристами и ДАН, которые разошлись во мнениях относительно подхода к переговорам об объединении Ирака с Египтом, результатом чего стал распад Социалистического блока. Репрессии со стороны правительства подорвало доверие к политике властей у феодалов и крестьян. В это же время на севере начались очередные военные действия с курдскими повстанцами.
Попытки Баас найти выход из создавшегося положения привели к обострению противоречий в партийном руководстве. В сентябре в нём образовались две группировки, разногласия между которыми переросли в военные столкновения[5]. Ареф воспользовался сложившейся ситуацией и 18 ноября при поддержке военных организовал государственный переворот, отстранив баасистов от власти. Многие лидеры партии Баас были арестованы; среди арестованных находился Саддам Хусейн — будущий президент Ирака. В январе 1964 года поста премьер-министра лишился Ахмед Хасан аль-Бакр, на его место пришёл Тахир Яхья. Отстранив баасистов от власти, Ареф тем самым сосредоточил в своих руках всю полноту власти и установил в стране режим военной диктатуры[6].
Внешняя политика
Абдул Салам Ареф формально признал независимость Кувейта, но не его границы, установленные Великобританией. Он выдвинул территориальные притязания на острова Бубиян и Эль-Варба, а также на южную окраину иракского месторождения нефти Эр-Румайла.
Война с курдами
Переговоры с пешмергой по разрешению курдской проблемы сошли на нет. 2 апреля 1965 года на Севере Ирака вновь начались военные действия. Линия фронта растянулась на 500 километров — от Захо до Ханекина против повстанцев было брошено 50 тыс. правительственных солдат. Иракская армия обстреливала мирное население курдских городов и проводила карательные рейды против курдского населения в городах Киркук, Эрбиль и Захо[7].
Гибель
Вечером 13 апреля вертолёт с президентом вылетел из Басры в Багдад. Вслед за ним вылетели ещё два вертолёта, которые достигли пункта назначения. Однако вертолёт с президентом так и не появился. Обломки вертолёта были найдены утром следующего дня на берегу реки Шатт-эль-Араб близ района Эль-Куна. Никто из находившихся на борту пассажиров не выжил[8].
Напишите отзыв о статье "Ареф, Абдул Салам"
Примечания
- ↑ [www.hamid-alhamdany.com/side/al_kotob/14tamuz/fasel6.htm الفصل السادس]
- ↑ [www.islamonline.net/arabic/history/Brothers/article04.shtml الشقيقان.. رئيسان للجمهورية]
- ↑ [www.alhalem.net/New17/jalal%20talabani.htm جلال طالباني بين ملوك ورؤساء العراق]
- ↑ [krugosvet.org/countries/Iraq/istoriy.html Ирак. История]
- ↑ История стран Азии и Африки в Новейшее время. — М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2008. — 512 с.
- ↑ [www.bitsofnews.com/content/view/4208/42/ History of Iraq: 1963—1970]
- ↑ [aziz.eterion.net/index.php?PID=52010 Курды и Курдистан]
- ↑ [www.salaam.co.uk/knowledge/biography/viewentry.php?id=1789 Salaam Knowledge]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Ареф, Абдул Салам
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
