Абдураимов, Азамат Берадорович

Азамат Абдураимов
Общая информация
Полное имя	Азамат Берадорович Абдураимов
Родился	27 апреля 1966(1966-04-27) (57 лет) Ташкент, Узбекская ССР, СССР
Гражданство	СССР СССР→ Узбекистан Узбекистан
Рост	171 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	без клуба
Карьера
Молодёжные клубы
	ФШМ
Клубная карьера*
1983—1984	ФШМ	28 (1)
1984	Спартак (Москва)	0 (0)
1985	СКА (Ростов-на-Дону)	0 (0)
1986	ЦСКА-2	15 (1)
1987—1990	Пахтакор	124 (25)
1990	Спартак (Москва)	3 (0)
1991	→  Памир	25 (4)
1992	Мохаммедан	11 (17)
1992	Навбахор	8 (4)
1993	ЦСКА (Ташкент)	17 (10)
1994	Паханг	28 (14)
1995	Навбахор	4 (1)
1995	Политотдел	11 (2)
1995—1996	Аль-Вахда (Мекка)	20 (10)
1996—1999	Пахтакор	91 (37)
1999—2000	Салгаокар	? (0)
2000	Пахтакор	22 (5)
2001	Дустлик	33 (13)
2002—2003	НПУ-Азия	? (?)
Клубная карьера (мини-футбол)*
2003—2005	Ардус	? (?)
Национальная сборная**
1992–1996	Узбекистан	18 (11)
Тренерская карьера
2002—2003	НПУ-Азия
2003—2005	Узбекистан (мини-футбол)
2005	Ардус (мини-футбол)	играющий
2008	Бунёдкор	директор
2009—2010	Динамо (Самарканд)
2012	Узбекистан (олимп.)	тренер
2012—2014	Андижан
Международные медали
Азиатские игры
Золото	Хиросима 1994	футбол
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Азама́т Берадо́рович Абдураи́мов (узб. Azamat Birodarovich Abduraimov; 27 апреля 1966 года, Ташкент, Узбекская ССР, СССР) — советский и узбекистанский футболист, выступавший на позиции нападающего, футбольный тренер. В 1992—1996 годах выступал за национальную сборную Узбекистана. Чемпион Азиатских игр 1994 года в составе сборной Узбекистана. Сын известного советского и узбекистанского футболиста и тренера — Берадора Абдураимова. Братья Джасур и Баходыр — также профессиональные футболисты.

Окончил факультет журналистики ТашГУ. Выпускник Высшей школы тренеров России (2006).

Биография

Азамат Абдураимов родился 27 апреля 1996 года в Ташкенте, в день когда произошло разрушительное ташкентское землетрясение. Детство провёл в Москве, куда в 1969 году переехал его отец по приглашению Всеволода Боброва в ЦСКА. В детстве активно занимался хоккеем и футболом, но в итоге окончательный выбор пал на футбол.

Воспитанник ФШМ. В этой же команде начал свои выступления в большом футболе.

В 1984 некоторое время провёл в дубле московского «Спартака», после чего был отправлен на «воинскую службу» в СКА (Ростов-на-Дону) (9 игр в дубле). Затем, транзитом через ЦСКА-2, был зачислен в «Пахтакор», игравший в 1-й лиге. В то время клуб возглавил Берадор Абдураимов, который и позвал сына в Ташкент.

В ташкентском клубе провёл 4 года. В начале 1990 получил приглашение перейти в «Спартак», но отказался. Тем не менее, в середине года оказался в «Спартаке», поскольку не сложились отношения с новым тренером «Пахтакора» Федором Новиковым.

Со 2-й половины 1990 года играл в Москве — за «Спартак» провёл 3 игры в высшей лиге. Однако чаще играл за дубль «Спартака» — 9 игр, 7 мячей. Сезон 1991 года провёл в другом клубе высшей лиге — «Памире», куда сам попросился в аренду.

В 1992 непродолжительное время выступал за клуб «Мохаммедан» из Бангладеш вместе с другими экс-спартаковцами — Сергеем Новиковым и Борисом Кузнецовым. В Бангладеш стал лучшим бомбардиром чемпионата с 17 мячами, поставил один рекордов чемпионата — забил в 3-х подряд играх 10 мячей (два хет-трика и покер).

В середине года вернулся в Узбекистан, играл за Навбахор и ЦСКА (Ташкент).

В 1994 подписал годичный контракт с клубом «Паханг».

В 1995 некоторое время выступал в высшей лиге Узбекистана, после чего принял приглашение клуба из Саудовской Аравии «Аль-Вахда». В 1996 вернулся в «Пахтакор», где провёл несколько лет.

В 2000 короткое время играл за индийский Салгаокар, а по возвращении — снова за «Пахтакор». Последними клубами в большом футболе стали «Дустлик» и НПУ-Азия. В последнем клубе работал одновременно и тренером.

Завершал карьеру игрока в мини-футбольном клубе Ардус, где также был главным тренером. Вместе с клубом стал чемпионом страны. С 2003 возглавлял Сборную Узбекистана по мини-футболу. В 2005 покинул оба эти поста.

В 2004 поступил ВШТ, которую окончил в 2006 году. За время обучения стажировался в леверкузенском «Байере». C 2005 работал генеральным директором фонда «Отечественный футбол», созданного при Российском футбольном союзе. Был специальным представителем Федерации футбола в Москве.

В 2008 (с октября) был генеральным директором Бунёдкора. В 2009—2010 — главный тренер «Динамо» (Самарканд).

В 2012 был тренером Молодёжную сборную Узбекистана (U-23). С 2-й половины 2012 — главный тренер клуба «Андижан». В конце 2014 года написал заявление о смещении с поста главного тренера ФК «Андижан».

Сборная Узбекистана

В составе национальной сборной Узбекистана провёл 18 матчей, забил 11 мячей. Чемпион Азиатских игр 1994 года. Автор победного мяча в полуфинале АИ-94 в ворота сборной Южной Кореи. Автор одного из мячей в ворота сборной Китая в финале АИ-94.

Достижения

Как игрок

«Пахтакор»

• Кубок Первой лиги СССР: 1988, 1989
• Обладатель Кубка Узбекистана: 1997
• Чемпион Узбекистана: 1998

«Мохаммедан»

• Серебряный призёр чемпионата Бангладеш: 1992
• Лучший бомбардир чемпионата Бангладеш: 1992 (17 голов)

«Навбахор»

• Обладатель Кубка Узбекистана: 1992

«Паханг»

• Чемпион Малайзии: 1994

«Аль-Вахда»

• Чемпион первой лиги Саудовской Аравии по футболу: 1996

Сборная Узбекистана

• Чемпион Азиатских Игр: 1994

Как тренер

«Ардус»

• Чемпион Узбекистана по мини-футболу: 2005

Государственные награды

• Медаль «Шухрат»

Семья

Жена Умида, дочь Алиа.

Литература

• В. А. Сафаров: «Легенда узбекского футбола». Стр. 111. Ташкент. 2009 год.

Ссылки

• [www.spartakmoskva.ru/stats/player/1.html Профиль на сайте spartakmoskva.ru]
• [www.spartak.com/main/team/first/144 Профиль на сайте «Спартака»]

Отрывок, характеризующий Абдураимов, Азамат Берадорович

– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.