Абд аль-Халик Махджуб

Абдель Халек Махджуб
عبد الخالق محجوب
Генеральный секретарь ЦК Суданской коммунистической партии в 1949 - 1971 годах
Дата рождения:	23 сентября 1927(1927-09-23)
Место рождения:	Омдурман, Англо-Египетский Судан
Дата смерти:	28 июля 1971(1971-07-28) (43 года)
Место смерти:	Хартум, Демократическая Республика Судан

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Абде́ль Ха́лек Махджу́б Осма́н (англ. Abdel Khaliq Mahjub, араб. عبد الخالق محجوب‎, 23 сентября 1927, Омдурман — 28 июля 1971, Хартум) — политический деятель Судана, один из основателей (1946) и генеральный секретарь ЦК Суданской коммунистической партии (1949).

Биография

В 1946 году Махджуб окончил среднюю школу и стал студентом Каирского университета, поступив на гуманитарный факультет. Он активно участвовал в коммунистическом и национально-освободительном движении в Египте, в 1948 году был арестован и выслан из Египта за участие в деятельности одной из египетских коммунистических организаций . После возвращения в Судан принимал активное участие в деятельности коммунистической партии Судана (действовавшей под названием Суданское движение за национальное освобождение) и в 1949 году был избран генеральным секретарём Центрального комитета партии. В 1958 году стал генеральным секретарём прогрессивной партии Антиимпериалистический фронт, созданной в 1953 году. В период диктатуры генерала Аббуда, начиная с 1961 года, подвергался преследованиям и арестам. С апреля 1968 года по май 1969 года был депутатом Учредительного собрания Судана (от демократического объединения Союз социалистических сил).

После т. н. Майской революции 1969 года и прихода к власти Революционного совета во главе с Джафаром Нимейри Суданская коммунистическая партия поддержала новый режим и активно с ним сотрудничала , однако вскоре противоречия между военными и СКП привели к тому, что в апреле 1970 года Махджуб был выслан в Египет. В июне того же года он вернулся в страну, но уже 16 ноября 1970 года коммунисты были исключены из правительства, а их лидеры во главе с Махджубом арестованы. В июне 1971 года Махджубу удалось бежать из тюрьмы (три охранника, помогавших ему в этом, немедленно получили по 20 лет тюремного заключения) и перейти на нелегальное положение.

В июле 1971 года Махджуб был арестован, обвинён в причастности к предпринятой группой офицеров суданской армии попытке свергнуть правительство генерала Дж. Нимейри и 27 июля приговорён военным трибуналом к смертной казни.

Повешен утром 28 июля 1971 года.

Махджуб написал ряд трудов по вопросам национально-освободительного и коммунистического движения в странах Африки.

Сочинения

• Махджуб Абд-аль-Халик. Новые горизонты. — Хартум, 1956. (на араб. яз.)
• Махджуб Абд-аль-Халик. Мысли о философии «братьев-мусульман». — Хартум, 1968. (на араб. яз.)
• New Horizons (1956)
• Defense before Military Courts (1966)
• Rectifying the Wrongs in Working amongst the Masses: Report Presented to the Central Committee of the Sudanese Communist Party (1963)
• Socialist Schools in Africa (1966)
• Marxism and the Quandaries of the Sudanese Revolution (1967)
• Marxism and Linguistics (n.d.)
• Literature in the Age of Science (1967)
• On the Program (1971)

Литература

• Абд аль-Халик Махджуб — статья из Большой советской энциклопедии.
• Советская историческая энциклопедия т.9 — С.195
• Махджуб, Абдель Халек (биографическая справка)// Ежегодник БСЭ, 1972 / М.1972 — С. С.606-607
• Африка (энциклопедический справочник) т.2/М. Советская энциклопедия, 1987 — С.169

• Abusharaf, Rogaia Mustafa. (2009, Summer). Marx in the Vernacular: Abdel Khaliq Mahgoub and the Riddles of Localizing Leftist Politics in Sudanese Philosophies of Liberation. South Atlantic Quarterly, 108:3, 483—500.

Ссылки

• [nglib.ru/book_view.jsp?idn=025545&page=8&format=free Введенский Б. А. Энциклопедический словарь. Том 2.]

Отрывок, характеризующий Абд аль-Халик Махджуб

– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.