Абегг, Рихард

Рихард Абегг
Richard Abegg
Место рождения:	Данциг, Германия
Место смерти:	Тессин, Германия
Научная сфера:	химия
Альма-матер:	Кильский университет Тюбингенский университет Берлинский университет
Научный руководитель:	А. В. Гофман В. Г. Нернст
Известные ученики:	Клара Иммервар
Известен как:	автор концепции электросродства и теории электровалентности

Рихард Вильгельм Генрих Абегг (нем. Richard Wilhelm Heinrich Abegg; 9 января 1869, Данциг — 3 апреля 1910, Тессин) — немецкий химик, основоположник электронных представлений о валентности.

Биография

Рихард Aбегг был сыном Вильгельма Абегга и Маргарет Фриденталь. Его брат Вильгельм служил государственным секретарем в Пруссии.

После окончания средней школы Рихард изучал органическую химию в Кильском, Тюбингенском и Берлинском университетах. В 1891 году он защитил докторскую диссертацию, выполненную под руководством А. В. Гофмана, и через год после получения степени обратился к физической химии.

Во время обучения Aбегг служил в армии. В 1891 году он стал офицером Немецкого резерва, в 1900 ― оберлейтенантом резервного 9-го гусарского полка. В том же году он совершил свой первый полёт на воздушном шаре в военных целях. Полеты на шаре стали излюбленным времяпрепровождением Aбегга и его жены, и позже он сделал много научных наблюдений в этих путешествиях.

Рихард работал ассистентом у В. Оствальда в Лейпциге и С. Аррениуса в Стокгольме. В 1894 году Абегг стал ассистентом В. Нернста, одного из основоположников физической химии и в то время профессора физической химии. Пять лет спустя Aбегг стал приват-доцентом в Вроцлавском технологическом университете в Польше, а потом ― профессором. Клара, первая жена Фрица Габера, училась и выпустилась под его руководством. В 1909 году Рихард стал полным профессором.

Научные исследования

Основные научные исследования в области физической и неорганической химии. Исследовал диффузию в растворах солей и электропроводность расплавов. В 1899 г. совместно с Г. Бодлендером сформулировал концепцию сродства атомов к электрону — первые представления о связи между атомами, учитывающие сложное строение атома. На основе принципа электросродства в 1902—1904 гг. разработал теорию электровалентности. Согласно этой теории, валентностью обладают ионы и её величина равна заряду иона. Каждый элемент характеризуется двумя максимальными валентностями — положительной и отрицательной; одна из них, более характерная для данного элемента, — «нормальная», другая — «контрвалентность». Сформулировал правило, согласно которому сумма положительной и отрицательной валентностей атома равна восьми (правило Абегга). Теория электровалентности Абегга заложила основу для более поздних электронных теорий химической связи.

С 1901 г. редактировал журнал Zeitschrift für Elektrochemie. Совместно с Ф. Ауэрбахом издавал многотомный справочник «Руководство по неорганической химии» (Handbuch der Anorganischen Chemie).

Личная жизнь

Абегг увлекался фотографией и полётами на воздушном шаре. Он был основателем и Председателем Силезского клуба воздухоплавания в Вроцлаве, кроме того занимался консультированием в Президиуме Ассоциации немецких воздухоплавателей.

В 1895 году он женился на Лин Симон, которая также стала ярым поклонником воздухоплавания.

Он был любителем воздушных шаров, что стало причиной его смерти в возрасте 41-го года, когда он разбился на воздушном шаре в Шлейсене.

Сочинения

• Диссертация «Хризен и его производные», 1891.
• Путевые заметки в издании «Путешествия по Индии».
• Публикации в «Химическом Практикуме»,1900.
• Руководство для расчета объемного анализа. Бреслау, 1900.
• Теория электрической диссоциации. 1903.
• Публикации в «Физико-химические расчетные задачи», 1907.
• Справочник по неорганической химии. Гирцель, Лейпциг, 1905—1909.
• Исследования температуры замерзания концентрированных растворов.

Литература

• Chambers Biographical Dictionary, ISBN 0-550-18022-2, p. 3
• «Abegg, Richard Wilhelm Heinrich». Encyclopaedia Britannica Ultimate Reference Suite. Chicago: Encyclopædia Britannica. 2010.
• Hills, Walter (1911). «Richard Abegg» (PDF). Journal of the Chemical Society, Transactions 99: 599—602. doi:10.1039/CT9119900599. Retrieved 4 September 2010.
• Am. Chem. J. 1910, 43, pp. 563—564.
• Walther Nernst (1913). «Obituary Richard Abegg». Berichte der deutschen chemischen Gesellschaft 46 (1): 619—628. doi:10.1002/cber.19130460182.
• J.R. Partington, A History of Chemistry, Macmillan, 1964, vol. 4, p. 662.
• I. Asimov, Asimov’s Biographical Encyclopedia of Science and Technology (2nd Ed.), Doubleday, 1982, p. 625.
• A Biographical Dictionary of Scientists, Williams. T. I., Ed., Wiley, 1969, p. 1.
• Z. Elektrochem, 1910, 16, pp. 554—557.
• Neue Deutsche Biographie, Duncker & Humblot, 1953—1990, vol. 1, p. 7.
• [pubs.rsc.org/en/Content/ArticleLanding/1911/CT/CT9119900599 Obituary notices]
• Волков В. А., Вонский Е. В., Кузнецова Г. И. Выдающиеся химики мира. — М.: ВШ, 1991. 656 с.
• Arrhenius S. Richard Abegg. // Zeitschrift für Elektrochemie. 1910. B. 16. S. 554—557.
• Nernst W. Richard Abegg. // Berichte der Deutschen Chemischen Gesellschaft. 1913. B. 46. S. 619—628.

Отрывок, характеризующий Абегг, Рихард

Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.