Аберт, Иоганн Йозеф

Иоганн Йозеф Аберт Johann Joseph Abert
Основная информация
Дата рождения	21 сентября 1832(1832-09-21)
Место рождения	Коховице (Австрийская империя)
Дата смерти	1 апреля 1915(1915-04-01) (82 года)
Место смерти	Штутгарт (Королевство Вюртемберг)
Профессии	композитор, капельмейстер

Иоганн Йозеф А́берт (Иоганн Иосиф Аберт, Ян Аберт; нем. Johann Joseph Abert; чеш. Jan Josef Abert; 21 сентября 1832, Коховице, Богемия — 1 апреля 1915, Штутгарт) — немецкий композитор и капельмейстер. Отец музыковеда Германа Аберта.

Иногда определяется как чешско-немецкий композитор (происходит из судетских немцев). Предназначенный к духовному сану, он был отдан до 15-летнего возраста на воспитание в августинский монастырь, но вскоре посвятил себя изучению музыки в Пражской консерватории под руководством Йозефа Грабе и Фридриха Китля. Получив место контрабасиста в придворной капелле в Штутгарте, он приобрёл известность двумя своими сочинениями: симфонией «A-dur» и оперой «Анна фон Ландскрон».

Оттуда Аберт отправился в Париж и Лондон, где пробыл довольно долгое время. В Париже он сблизился с Россини, Обером и Галеви, и благодаря их влиянию ему удалось провести свою симфонию в «популярных концертах» (concerts populaires); здесь же окончил он и свою оперу «Король Энцио» (1862). Вслед за тем он написал симфоническую картину «Колумб», которая была исполнена в Германии, Нидерландах, Франции и Америке.

После этого Аберт был назначен директором музыки в Штутгарт, где он публично выступил с оперою «Асторга», за которую и удостоился от короля звания придворного капельмейстера. Текст его оперы «Экгард» («Ekkehard», 1878) написан на сюжет романа Й. В. фон Шеффеля. Из прочих его сочинений можно ещё назвать симфонию до-минор, несколько концертных увертюр, струнных квартетов, фортепианных пьес и песен.

Источник

• Аберт // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Аберт, Иоганн Йозеф

В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.