Абидосский список (Рамсес II)

Абидосский список или таблица Абидоса (table d’Abydos) — список, перечисляющий имена фараонов, из храма Рамсеса II. Аналогичен точно такому же списку из храма Сети I, но хуже сохранившийся. В настоящее время он хранится в Британском музее в Лондоне; музей приобрёл список в 1837 году.

Был найден ранее своего аналога из храма Сети, в местности, носящей сейчас имя Арабат-эль-Мадфуне, на левом берегу Нила и отделен от стены Жаном-Франсуа Мимо (фр. Jean-François Mimaut), французским генеральным консулом в Александрии. Здесь, в древнем храме города Абту (Абидоса), Рамсес II начертал надпись, в которой он воздаёт почести своим предкам. Всех имён предков было до пятидесяти, но из них сохранилось не более тридцати; картушей самого Рамзеса насчитано двадцать восемь повторений. Этот список есть выборка из всего ряда предков Рамсеса, сделанная произвольно или по каким-либо соображениям, нам не доступным; начало этой таблицы не сохранилось. Перечисляя предков Рамсеса, список переходит внезапно от фараонов XVIII династии к царям XII династии, как бы связывая эти династии. Затем в списке находится 14 картушей более древних фараонов.

Таблица Абидоса помогла Жану-Франсуа Шампольону разместить фараонов XVIII династии и позже служила пособием Карлу Лепсиусу для отождествления царей с именами Аменемхет и Сенусерт с царями XII династии Манефона. Таблица Абидоса была основательно разобрана египтологами Шарлем Теодюлем Девериа (фр. Charles-Théodule Deveria) и Эммануэлем Руже (фр. Olivier-Charles-Camille-Emmanuel de Rougé).

Литература

• Strudwick N., Masterpieces of Ancient Egypt. — London: British Museum Press, 2006. — 352 p. — P. 204—205. — ISBN 0-7141-1972-5, ISBN 978-0-7141-1972-4

Ссылки

• [www.britishmuseum.org/explore/highlights/highlight_objects/aes/l/list_of_the_kings_of_egypt.aspx List of the kings of Egypt from the Temple of Ramesses II (фото царского списка)] на сайте Британского музея

Отрывок, характеризующий Абидосский список (Рамсес II)

– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.