Абос, Джироламо
Поделись знанием:
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
| Джироламо Абос Girolamo Abos | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Профессии | |
| Жанры | |
Джироламо Абос (также встречаются варианты Абоссо, Авоссо, Авосса, Авос) (16 ноября 1715 — май 1760) — мальтийско-итальянский оперный и церковный композитор.
Содержание
Биография
Абос родился в Валлетте, Мальта. Является сыном Джан Томазо Абоса, чей отец был французом из Кастеллана, и Розы Фарругия. Джироламо обучался музыке у Леонардо Лео и Франческо Дуранте в Неаполе.
В 1756 году Абос становится Maestro al Cembalo (музыкальным директором) в итальянском театре в Лондоне. В 1758 возвращается в Италию в качестве преподавателя в консерватории Пьета-дей-Туркини в Неаполе, где Джованни Паизиелло был одним из его учеников. Он написал 14 опер для оперных театров в Неаполе, Риме и Лондоне, из которых Tito Manlio (Неаполь, 1751) стала самой успешной. После 1758 года он сочинил немало церковной музыки, в том числе семь месс и несколько ектений.
Абос скончался в Неаполе в 1760 году.
Оперы
- Le due zingare simili, 1742 — Неаполь, Teatro Nuovo
- Il geloso, 1743 — Неаполь, Teatro dei Fiorentini
- Le furberie di Spilletto, 1744 — Флоренция, Teatro del Cocomero
- La serva padrona, 1744 — Неаполь
- La moglie gelosa, 1745 — Неаполь, Teatro dei Fiorentini
- Adriano in Siria, 1746 — Флоренция, Teatro della Pergola
- Artaserse, 1746 — Венеция, Teatro di San Giovanni Crisostomo
- Pelopida, 1747 — Рим, Teatro Argentina
- Alessandro nelle Indie, 1747 — Анкона, Teatro La Fenice
- Arianna e Teseo, 1748 — Рим, Teatro delle Dame
- Tito Manlio, 1751 — Неаполь, Teatro San Carlo
- Erifile, 1752 — Рим, Teatro delle Dame
- Lucio Vero o sia Il Vologeso, 1752 — Неаполь, Teatro San Carlo
- Il Medo, 1753 — Турин, Teatro Regio
Напишите отзыв о статье "Абос, Джироламо"
Литература
- Stabat Mater Gerolamo Abos ed. Joseph Vella Bondin Recent Researches in the Music of the Classical Era, 68, A-R Editions, Inc., Middleton, Wisconsin 2003, ISBN 0-59579-531-0.
- Nicolas Slonimsky, ed. (1958), [www.archive.org/details/bakersbiographic005877mbp "Abos, Girolamo"], Baker's Biographical Dictionary of Musicians (5th edition ed.), pp. 3–4, <www.archive.org/details/bakersbiographic005877mbp>
- Hanns-Bertold Dietz, Joseph Vella Bondin, "Abos, Girolamo ", The New Grove Dictionary of Music and Musicians, Second Edition (London: Macmillan, 2001). ISBN 0-333-60800-3.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Абос, Джироламо
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
