Абраам, Пьер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пьер Абраам
фр. Pierre Abraham
Имя при рождении:

Пьер Блок (фр. Pierre Bloch)

Псевдонимы:

Пьер Абраам

Дата рождения:

1 марта 1892(1892-03-01)

Место рождения:

Париж, Франция

Дата смерти:

20 мая 1974(1974-05-20) (82 года)

Место смерти:

Париж, Франция

Гражданство:

Франция Франция

Род деятельности:

писатель, журналист, литературовед, переводчик, общественный деятель

Годы творчества:

1927—1974

Язык произведений:

французский

Пьер Абраа́м (фр. Pierre Abraham, псевд.; настоящее имя — Пьер Блок, фр. Pierre Bloch; 18921974) — французский писатель, литературовед и журналист, общественный деятель. Участник движении Сопротивления. Член Компартии Франции. Младший брат писателя Жан-Ришара Блока.





Биография

Родился в 1 марта 1892 года в 8-м округе Парижа в семье инженера-эксплуатационника Ришара Блока[1]. Также выучился на инженера (окончил Политехническую школу). В Первую мировую воевал в авиации. С 1927 года профессиональный журналист; некоторое время работал актёром[2]. В 19331965 при издании «Французской энциклопедии» (фр. Encyclopédie française) руководил работой над томами, посвящёнными литературе и искусству.

Во время Второй мировой войны участвовал в движении Сопротивления и в звании полковника авиации принял участие в освобождении Ниццы, где с избранием городским мэром коммуниста Жана Медесена (фр. Jean Médecin) в 1947 году стал муниципальным советником и находился на этом посту до 1959 года. С 1949 года и до конца своих дней был главным редактором литературного журнала «Европа» (фр. Europe), основанного в 1923 году Роменом Ролланом. До 1960 года сотрудничал с изданием «Французские записки» (фр. Les Lettres françaises).

Умер в 4-м округе Парижа 20 мая 1974 года.

Творчество

Пьер Абраам является автором монографий о творчестве О. Бальзака (1929) и М. Пруста (1930), которые были тепло восприняты критикой[1]. Также писал театроведческие работы.

В 1951 году увидел свет его первый и единственный роман «Держись крепче!» (фр. Tiens bon la rampe!), который стал отражением приверженности автора антиимпериалистическим идеалам и «повествует о борьбе докеров и рабочих Ниццы за мир, против «атлантической» агрессивной политики правительства»[2].

Перевёл на французский язык пьесы Бертольда Брехта и другие произведения немецкой литературы.

Работы

  • «Бальзак» (фр. Balzac, 1929)
  • «Образы» (фр. Figures, 1929)
  • «Пруст» (фр. Proust, 1930)
  • «Люди у Бальзака» (фр. Créatures chez Balzac, 1930)
  • «Физика театра» (фр. Le physique au théâtre, 1933)
  • «Один образ, два лица» (фр. Une figure, deux visages, 1934)
  • «Три брата», автобиография (фр. Les trois frères, 1971)
  • «Фрейд» (фр. Freud, 1974)

Напишите отзыв о статье "Абраам, Пьер"

Примечания

  1. 1 2 [www.universalis.fr/encyclopedie/pierre-abraham/ Encyclopædia Universalis]
  2. 1 2 [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke1/ke1-0381.htm?cmd=2&istext=1 «Краткая литературная энциклопедия»]

Литература

  • Gamarra P., Le premier roman de Pierre A., «Europe», 1951, №67—68.  (фр.)

Отрывок, характеризующий Абраам, Пьер

– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.