Абрамова, Нелли Михайловна

Нелли Абрамова
Личная информация
Пол	женский
Полное имя	Нелли Михайловна Абрамова
Гражданство	СССР СССР Россия Россия
Специализация	связующая
Дата рождения	18 августа 1940(1940-08-18) (83 года)
Место рождения	Челябинск, СССР
Награды и медали Волейбол Олимпийские игры Серебро Токио 1964 волейбол Чемпионаты Европы Золото Турция 1967 Универсиады Золото Будапешт 1965 волейбол Государственные награды и звания

Не́лли Миха́йловна Абра́мова (18 августа 1940, Челябинск) — советская волейболистка, игрок сборной СССР (1964—1967). Серебряный призёр Олимпийских игр 1964, чемпионка Европы 1967. Связующая. Мастер спорта СССР международного класса (1971).

Начала заниматься волейболом в Челябинске. Выступала за команды:

• 1956—1962 — «Труд» (Челябинск),
• 1962—1966 — «Спартак» (Иркутск),
• 1966—1975 — «Буревестник» (Одесса).

Бронзовый призёр чемпионатов СССР 1963 и 1971, победитель Кубка СССР 1974. Двукратный бронзовый призёр Спартакиад народов СССР (в 1963 в составе сборной РСФСР, в 1971 в составе сборной Украины) (в 1963 одновременно бронзовый призёр чемпионата СССР).

Чемпионка Всемирной Универсиады 1965 в составе студенческой сборной СССР.

В национальной сборной СССР в официальных соревнованиях выступала в 1964—1967 годах. В её составе: серебряный призёр Олимпийских игр 1964, чемпионка Европы 1967.

Источник

• Волейбол. Энциклопедия/Сост. В. Л. Свиридов, О. С. Чехов. Томск: Компания «Янсон» — 2001.

Отрывок, характеризующий Абрамова, Нелли Михайловна

– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.