Абрамов, Василий Семёнович (эсер)

Василий Семёнович Абрамов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Депутат II Государственной Думы (1907)</td></tr>
Депутат Государственной Думы II созыва
20 февраля — 3 июня 1907 года
Делегат Всероссийского Учредительного собрания
28 ноября 1917 года — 5 января 1918 года
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Вероисповедание:	православный
Рождение:	1872(1872) Борское, Самарская губерния
Смерть:	5 ноября 1937(1937-11-05) Узбекская ССР Узбекская ССР Ташкент
Партия:	примыкал к ПСР
Образование:	4-классное народное училище
Профессия:	кузнец, слесарь

Васи́лий Семёнович Абра́мов (1872, село Борское — 5 ноября 1937, Ташкент) — социалист-революционер (эсер), депутат II Государственной Думы (1907), делегат Всероссийского учредительного собрания (1918).

Биография

Василий Абрамов родился в селе Борское Бузулукского уезда (Самарская губерния) в семье крестьянина Семёна Абрамова. Василий окончил 4-классное народное училище, что в некоторых источниках фигурирует как «начальное», а в некоторых как «среднее» образование. Получил профессию кузнеца, работал слесарем.

7 февраля 1907 года Абрамов был избран депутатом II Государственной думы Российской Империи от общего состава выборщиков Самарской губернии. В том же году он оказался под надзором царской «охранки» как эсер.

В Думе беспартийный Василий Абрамов примыкал к Партии социалистов-революционеров, и даже входил в думскую группу партии. Он выступал по вопросу об избрании Продовольственной комиссии и о привлечении к судебной ответственности 55 членов Государственной Думы.

В 1917 году Абрамов участвовал в работе Всероссийского съезда крестьянских депутатов и был избран в его Исполком как первого, так и второго созывов. С 26 мая по 23 сентября он работал членом Особого совещания по разработке Положения о выборах в Учредительное собрание.

В конце 1917 года Василий Абрамов избрался в Учредительное собрание от Румынского фронта по списку № 3 (эсеры и Совет крестьянских депутатов); вошёл в эсеровскую фракцию Собрания. Василий Семёнович стал участником заседания-разгона Собрания от 5 января 1918 года.

Летом 1918 года Абрамов входил в «Совет управляющих ведомствами» Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания (КОМУЧа) в Самаре, где вместе с Михаилом Веденяпиным возглавлял ведомство государственных имуществ.

Существовала неверная версия о том, что Василий Семёнович Абрамов погиб в 1918 году. На самом деле, после окончания Гражданской войны Абрамов был жив и многократно арестовывался по обвинению в антисоветской деятельности. 26 апреля 1922 года, проживая в Омске и являясь членом правления губернского союза рабоче-крестьянских потребительских обществ, он был арестован и приговорён коллегией НКВД к двум годам ссылки в Туруханский край (16 мая 1923 года). 15 мая 1925 года, по отбытии ссылки, Абрамову Особым совещанием при Коллегии ОГПУ было разрешено проживать на всей территории СССР, кроме Московской и Ленинградской губерний. Но уже 12 сентября Василий Семёнович вновь был арестован и осуждён Самарским губернским судом к 7 годам исправительно-трудовых лагерей (2 января 1926 года); однако срок он не отбывал и был освобождён.

В 1935 году Абрамов проживал в Воронеже, где работал экономистом Махорсовхозтреста. Был арестован Управлением НКВД по Воронежской области 30 апреля 1935 года и 29 июля того же года Особым совещанием при НКВД СССР выслан в Ташкент на 3 года.

5 ноября 1937 года Василий Абрамов был приговорён к расстрелу. Приговор был приведён в исполнение в тот же день.

По приговорам 1923 и 1937 годов Абрамов был реабилитирован прокуратурой Омской области 9 ноября 1993 года, по приговору 1926 года — прокуратурой Самарской области 10 сентября 1998 года, по делу 1935 года — Военным трибуналом Воронежского военного округа 7 июля 1957 года.

Литература

• Л. Г. Протасов. [www.tez-rus.net/ViewGood41955.html АБРАМОВ Василий Семенович] // Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская, М: РОССПЭН, 2008, C.5; ISBN 978-5-8243-1031-3.
• [memorial.krsk.ru/martirol/aa_ab.htm Забвению не подлежит]. Книга памяти жертв политичеиких репрессий в Омской обл., том 1, (А-Б), Омск, 2000, С.42.
• Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Второй созыв. М., 1907, С.284.
• Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1. (2 созыв). Дело 4; Дело 584. Лист 29.
• ГА РФ. Ф. 102 — Департамент полиции Министерства внутренних дел, 4 д/п, 1907, д. 110, ч. 29; 7 д/п, 1904, д. 1181.
• Архиве РУ ФСБ Омской области, Арх № дела П-14217.
• Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Образование, развитие, ликвидация. 1921—1935. М.: Мемориал — Звенья, 2004. — 399 с.; ISBN 5-7870-0078-1.
• Белая книга. О жертвах политических репрессий. Т. 1. Самара, 1997; ISBN 5-7350-0172-8.
• Деятели революционного движения в России. Т. 5. Социал-демократы. Вып. 2. М., 1933; ISBN 9785998970047.

Отрывок, характеризующий Абрамов, Василий Семёнович (эсер)

«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.