Абрамов, Николай Матвеевич (учёный)
| Абрамов Николай Матвеевич | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
станица Новочеркасская, |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
город Новочеркасск, |
Николай Матвеевич Абрамов (1876—1949) — инженер путей сообщения, учёный, профессор.
Содержание
Биография
Происходил из казачьего сословия Новочеркасской станицы.
Получил домашнее образование, в 1894 году с серебряной медалью окончил Новочеркасскую классическую гимназию и в следующем поступил на математическое отделение физико-математического факультета Петербургского института инженеров путей сообщения, который окончил в 1900 году. Ученик Н. А. Белелюбского.
Первая работа Н. М. Абрамова относится к 1904 году и посвящена расчёту фермы-аркады системы А. Vierendeel`s. Она была опубликована в изданиях Института инженеров путей сообщения Императора Александра I. В дальнейшем Николай Матвеевич занимался вопросами методики преподавания строительной механики, уделяя особое внимание физико-математической подготовке студентов к изучению сопротивления материалов.
С 1907 года — профессор Донского политехнического института в Новочеркасске по кафедре строительной механики[1], автор трудов по испытанию материалов. В 1917 и 1918 годах работал ректором Донского политехнического института.
Член постоянного Бюро съездов русских цементных техников и заводчиков. Участвовал в работе XII съезда русских естествоиспытателей и врачей в Москве (1909−1910). Заслуженный профессор Харьковского технологического института (1928−1929), декан инженерно-строительного факультета ХТИ (1929). Действительный член Украинского общества работников науки и техники (1929).
С 1936 по 1939 годы — заведующий кафедрой Сибирского государственного университета путей сообщения.[2]
С 1939 по 1947 годы — заведующий кафедрой сопротивления материалов Института инженеров-механиков социалистического земледелия.
Принимал участие в деятельности Русской Православной Церкви:
- Избирался членом Собора как мирянин от Донской епархии.[3]
- В 1917−1918 годах участвовал в Поместном Соборе.
- 19−25 мая 1919 года участвовал в Ставропольском организационном «Юго-восточном русском церковном соборе».
Умер Николай Матвеевич 13 февраля 1949 года, похоронен на Новочеркасском кладбище.
Заслуги
- В 1915 году «за выдающиеся заслуги, оказанные России на международных судоходных конгрессах», Николая Матвеевича наградили почётной медалью.[4]
- В январе 1919 года Донской атаман, генерал от кавалерии — П. Н. Краснов «за отличие по службе и особые труды по Совету Финансов» произвёл профессора, статского советника Абрамова в чин действительного статского советника.
- В 1920-х годах Центральная комиссия по улучшению быта ученых при СНК РСФСР (ЦЕКУБУ), оценивая научную деятельность Абрамова, квалифицировала его как выдающегося учёного.
Библиография
Некоторые труды Абрамова Н. М.:
- «Введение в курс механических испытаний материалов» (СПб., 1906);
- «Изучение свойств бетона в обойме : Общ. сведения и осн. данные о сопротивлении сжатию и сгибанию» (СПб., 1907);
- «Функция AIRY и её применение к решению задач теории упругости и строительной механики в работах KLEIN’A, WEGHARDT’A и TIMPE» (СПб., 1908);
- Материалы для курса «Строительная механика» (Новочеркасск, 1909);
- «Испытание строительных материалов, сооружений и их частей и условия приемки материалов» (Новочеркасск, 1913);
- «Курс сопротивления материалов» (Новочеркасск, 1915);
- «Задачник по сопротивлению материалов» (Харьков, 1929).
Напишите отзыв о статье "Абрамов, Николай Матвеевич (учёный)"
Примечания
- ↑ [www.srstu.novoch.ru/?lang=rus&id=378&pid=326&ppid=330 Кафедра «Основы конструирования машин» ]
- ↑ [stroymech.stu.ru/history/history.htm История кафедры «Строительная механика»]
- ↑ [6lihov.ru/lihov/spisok_uchastnikov_sobora Алфавитный список членов Собора Православной Российской Церкви 1917—1918 гг.]
- ↑ Данцев А. А. Университет — любовь моя : страницы истории первого донского вуза. Новочеркасск, 1997. С. 76-77.
Ссылки
- [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?5_5928 Абрамов Николай Матвеевич]
- [www.vgd.ru/A/abramov.htm Всероссийское родословное древо. Абрамов]
- [library.kpi.kharkov.ua/PREPODAVATELY/PR_%C0.html Абрамов Николай Матвеевич — инженер путей сообщения]
- [www.donvrem.dspl.ru/Files/article/m14/2/art.aspx?art_id=707 Деятели науки, учёные Ростовской области]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Абрамов, Николай Матвеевич (учёный)
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
