Абрамов, Яков Абрамович

Яков Абрамович Абрамов
Депутат Первой Думы, 1906 г.
Дата рождения:	8 октября 1873(1873-10-08)
Место рождения:	с. Убеево Ядринского уезда Казанская губерния
Дата смерти:	22 ноября 1934(1934-11-22) (61 год)
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Партия:	Трудовая группа
Род деятельности:	депутат Государственной думы I созыва от Казанской губернии

Яков Абрамович Абрамов (8 октября 1873 — 22 ноября 1934) — депутат Государственной Думы Российской Империи I созыва. Входил во фракцию трудовиков.

Биография

Яков Абрамов родился 8 октября 1873 года в селе Убеево Убеевской волости Ядринского уезда Казанской губернии в чувашской крестьянской семье. Окончил Убеевскую церковно-приходскую школу. 25 августа 1888 года поступил в подготовительный класс Казанскую учительскую семинарию, откуда был отчислен 20 апреля 1890 года по решению педагогического совета за неуспеваемость.

В 1906 году Абрамов избирается Казанским губернским избирательным собранием Государственной Думы первого созыва. По данным Казанского губернатора на 15 апреля 1906 года Абрамов «ни к какой политической партии не принадлежит». В том же году становится активным корреспондентом недавно созданной в Казани первой всечувашской газеты «Хыпар». Был старшиной Убеевской волости. В 1908—1909 гг. — член Ядринской уездной земской управы. В 1917 году — член Казанской губернской земской управы.

9 марта 1918 года сказано, что Абрамов был избран в состав комиссии для участия в совещании исполнительского комитета Совета крестьянских депутатов. 27—29 мая 1918 года участвовал в 3-м Крестьянском съезде Ядринского уезда с правом решающего голоса. В протоколах значился как председатель кассы мелкого кредита и левый социальный революционер.

В 20-х годах — на кооперативной работе.

Ссылки

• [abramovy.ucoz.ru/publ/2-1-0-4 Древо АБРАМОВЫХ]
• [gov.cap.ru/list4/news/rec.aspx?id=255415&pos=1&GOV_ID=67 Член I Государственной Думы Я. А. Абрамов — родом из с. Убеево]

Отрывок, характеризующий Абрамов, Яков Абрамович

Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.