Абрикосов, Владимир Владимирович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Абрикосов, Владимир Владимирович (22 октября 1880 — 22 июля 1966) — русский католический священник, видный деятель Российской грекокатолической церкви начала XX века, участник Русского апостолата в Зарубежье.



Биография

Принадлежал к роду известных российских промышленников. Окончил 5-ю Московскую гимназию и Историко-филологический факультет Московского университета, учился в Оксфорде[1]. Был крещён в православии, но в молодости относился к религии критически. В 1905 году женился на своей кузине Анне Абрикосовой. В течение пяти лет супруги путешествовали по Европе, где всерьёз заинтересовались католичеством. В 1908 году в Католическую церковь перешла Анна Абрикосова, годом позже и её супруг. В 1910 году Абрикосовы вернулись в Россию. На своей квартире в Москве они организовывали собрания интеллигенции, беседуя с ними на религиозную тематику, материально поддерживали бедных детей-католиков. Квартира Абрикосовых была в это время одним из главных центров распространения католических идей в Москве.

В 1913 году супруги были приняты в новициат Третьего ордена доминиканцев, в том же году во время поездки в Рим они принесли обеты и стали членами этого ордена; также они получили аудиенцию у папы римского Пия X. В России Абрикосовы практиковали латинский обряд, решив, что вернутся в византийский, когда он получит достаточное развитие в России.

В мае 1917 года Владимир Абрикосов принял участие в Соборе Российской грекокатолической церкви. На Соборе митрополит Андрей Шептицкий рукоположил Абрикосова в священники византийского обряда и назначил настоятелем московского грекокатолического прихода и руководителем московских доминиканцев.

В 1920—1922 в доме Абрикосовых проходили собеседования представителей католической и православной церквей, в которых участвовали и московские интеллигенты. Под влиянием Абрикосова, в частности, обратились в католичество Дмитрий Кузьмин-Караваев и супруга Николая Бердяева Лидия Юдифовна. Такая деятельность была сочтена контрреволюционной, 17 августа 1922 года Владимир Абрикосов был арестован и приговорён к высшей мере, однако затем приговор заменили на бессрочную высылку. 29 сентября Абрикосов был выслан из России на философском пароходе вместе с 150 крупнейшими представителями интеллигенции России.

В эмиграции Абрикосов налаживал контакты с различными представителями русских эмигрантских кругов, организовал в Риме комитет русских католиков, постоянно информировал Святой Престол о гонениях на католиков в советской России (была репрессирована и его жена, оставшаяся в России). Деятельность Абрикосова в Риме привела к его конфликту с советником конгрегации восточных дел Мишелем д’Эрбиньи и иезуитами. Абрикосов вынужден был переехать в Париж. В последние годы жизни от отошёл от контактов с русскими эмигрантами и провёл их в полном уединении.

Напишите отзыв о статье "Абрикосов, Владимир Владимирович"

Примечания

  1. [abrikosov-sons.ru/9._vladimir_1858-1922, Династия Абрикосовых]

Ссылки и источники

  • «Абрикосов, Владимир Владимирович» // Католическая энциклопедия. Т.1. М.:2002. Стр. 12
  • [zarubezhje.narod.ru/av/a_068.htm Религиозные деятели русского зарубежья]

Отрывок, характеризующий Абрикосов, Владимир Владимирович

– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.