Абросимов, Михаил Романович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Михаил Романович Абросимов
Дата рождения

1 мая 1924(1924-05-01)

Место рождения

с. Покровка, Курская губерния, РСФСР, СССР[1]

Дата смерти

30 июня 1944(1944-06-30) (20 лет)

Место смерти

окрестности г. Осиповичи, Осиповичский район, Могилёвская область, Белорусская ССР, СССР[2]

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

артиллерия

Годы службы

19431944

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Медаль

Михаи́л Рома́нович Абро́симов (1 мая 1924 — 30 июня 1944) — участник Великой Отечественной войны, старший телефонист батареи 297-го гвардейского зенитно-артиллерийского полка 3-й гвардейской зенитной артиллерийской дивизии 65-й армии 1-го Белорусского фронта, Герой Советского Союза (1944), гвардии ефрейтор[3][3].





Биография

Родился 1 мая 1924 года на хуторе Покровском Ивнянского района Белгородской области в семье крестьянина[3]. Русский. Член ВЛКСМ. Окончил 7 классов неполной средней школы. С 1937 года работал в колхозе[3].

Когда началась Великая Отечественная война, Абросимов ещё не достиг призывного возраста. В военкомате ему было отказано. Вскоре его хутор был оккупирован врагом. Целый год с небольшим ему пришлось играть роль душевнобольного, разыгрывать перед полицаями сцены эпилептических конвульсий, чтобы не быть угнанным в фашистское рабство.

В феврале 1943 года советские войска освободили хутор. Абросимов мгновенно «выздоровел» и добровольно был зачислен в запасной полк. На фронте с марта 1943 года[3].

Несколько месяцев Абросимов прилежно изучал военное дело, успешно овладел специальностью телефониста. В составе 297-го гвардейского зенитно-артиллерийского полка 3-й гвардейской зенитно-артиллерийской дивизии[3] на Брянщине принял он боевое крещение. Зенитчики оберегали свои войска, встречали вражеские самолёты точным огнём, и не последней в тех боях была роль телефониста Абросимова: он обеспечивал командира батареи надёжной связью.

Летом 1944 года советские войска начали мощное наступление в Белоруссии. В районе Бобруйска советские войска окружили крупную вражескую группировку. 30 июня 1944 года около 1500 гитлеровцев, вырвавшиеся из окружения, вышли в районе железнодорожного узла Осиповичи Могилёвской области на зенитчиков 4-й батареи, в которой служил гвардии ефрейтор Абросимов.

Вместе со своим отделением и несколькими разведчиками он занимал позицию позади стрелковой роты. Гитлеровцы стали из леса обстреливать их из миномётов, а потом предприняли ожесточённую атаку против роты прикрытия. У пехотинцев были убиты все командиры.

Первым поднялся в атаку старший телефонист Абросимов. За ним шли остальные воины. Гитлеровцы замешкались, остановились и начали отходить назад, к лесу. Абросимов продолжал их преследовать. Запыхавшиеся вражеские солдаты один за другим стали сдаваться в плен, однако гитлеровский офицер в упор разрядил свой пистолет в Абросимова. Было уничтожено 38оккупантов и взято в плен больше 70[3].

Но судьба боя на участке 4-й батареи уже была решена: большая часть вражеской группировки сдалась в плен. Советские войска продолжали наступление.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 августа 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство гвардии ефрейтору Михаилу Романовичу Абросимову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза[3].

Награды

Память

Похоронен возле деревни Верейцы Осиповичского района Могилёвской области Республики Беларусь[3].

Его именем названы Верхопенская средняя школа, где он учился, а также школа № 2 и улица в городе Осиповичи. На станции Верейцы Осиповичского района Могилёвской области установлен обелиск[3].

Приказом Министра обороны СССР М. Р. Абросимов навечно зачислен в списки личного состава воинской части[3]. В военном городке, где она дислоцируется, установлен бюст Героя.

Напишите отзыв о статье "Абросимов, Михаил Романович"

Примечания

  1. Ныне деревня Чупрово, Ивнянский район, Белгородская область, Россия
  2. Ныне Белоруссия
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Дулеба Г. І. Вярэйцы. Брацкая магіла савецкіх воінаў і партызана // Збор помнікаў гісторыі і культуры Беларусі. Магілёўская вобласць. — Мн.: БелСЭ, 1986. — С. 84. — 408 с. — 5500 экз.

Литература

  • Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5431 Абросимов, Михаил Романович]. Сайт «Герои Страны».  (Проверено 17 августа 2011)

Отрывок, характеризующий Абросимов, Михаил Романович

– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.