Абсалон

Абсалон

дат. Absalon

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

А́бсалон или Аксель (дат. Absalon; ок. 1128, Фьеннеслев — 21 марта 1201, Сорё) — датский государственный, церковный и военный деятель, епископ Роскилле с 1158, архиепископ Лундский (глава датской церкви) с 1177. Советник датских королей Кнуда V и Вальдемара I.

Воспитание

Сын Ассера Рига (дат. Asser Rig), в чьём замке он и его брат Эсбьёрн (дат. Esbjørn) воспитывались вместе с юным принцем Вальдемаром, позже ставшим датским королём Вальдемаром I.

Рос в религиозной и образованной семье, основавшей в Сорё монастырь, который стал местным культурным центром. После получения начальных знаний дома Абсалон был отправлен для дальнейшего обучения в Париж. В Париже он изучал теологию и церковное право.

Абсалон участвовал в праздновании примирения трёх братьев-королей Свена III, Кнуда V и Вальдемара I в Роскилле в 1157 году. Он и Вальдемар чудом избежали смерти от рук убийц, подосланных Свеном III, и бежали вместе в Ютландию. Свен III последовал за ними, но был убит.

Борьба со славянами

В 1158 году Абсалон был избран епископом Роскилле. С тех пор он стал главным советником Вальдемара, способствовал проведению имперской политики, которая дала Дании превосходство в Балтии. Абсалон намеревался очистить Северное море от племен вендов, населявших побережье Балтийского моря, позже названного Померания. Их набеги на прибрежную территорию Дании и привели к тому, что при воцарении Вальдемара одна треть королевства была опустошена и обезлюдела. Само существование Дании как королевства требовало подавления этих племен. Этой задаче Абсалон посвятил большую часть своей жизни.

Первая экспедиция против вендов, которой руководил лично Абсалон, было проведена в 1160 году. Вальдемар вёл войну с руянами и в 1168 году, когда их главный город Аркона на острове Рюген с идолом бога Святовита капитулировал, руяне согласились принять датский сюзеренитет, началось их обращение в христианство. Аркона была разрушена, а святилище Святовита — уничтожено. На острове Абсалон основал 12 церквей, и Рюген вошёл в состав епископства Роскилле.

Уничтожение опорного пункта вендов позволило датчанам сократить свой флот. Но Абсалон продолжал пристально следить за обстановкой в Балтийском море и в 1170 году уничтожил другую крепость на острове Волин.

Последняя военная кампания Абсалона связана с уничтожением в 1184 году поморянского флота, который атаковал датского вассала на острове Рюген. В результате этой кампании были покорены территории Померании и Мекленбурга. Затем он согласился передать командование армией и флотом герцогу Вальдемару (позже король Дании Вальдемар II) и полностью посвятил себя управлению империей, которую он создал.

Церковная и государственная деятельность

В этой сфере Абсалон также показал свои выдающиеся качества. Сначала он поддерживал союз Вальдемара I с германским императором Фридрихом I Барбароссой против римского папы Александра III. К 1167 году Абсалон и Вальдемар примирились с папой.

Позже целью его политики было освобождение от немецкого влияния. Вопреки его советам и предупреждениям Вальдемар I в 1162 году подтвердил свою вассальную зависимость от Фридриха I Барбароссы. Когда же в 1182 году на короновании Кнуда VI в Роскилле прибыл императорский посланник для получения феодальной присяги от нового короля, Абсалон яростно выступил против него.

Абсалон способствовал строительству новых церквей и монастырей в Дании, поддерживал деятельность религиозных орденов, таких, как ордены цистерцианцев и августинцев, основывал школы и многое делал для распространения культуры. В 1167 году руководил первым датским Синодом в Лунде. В 1177 году стал архиепископом Лундским. Был опекуном Кнуда VI и после вступления последнего на престол содействовал проведению независимой от Священной Римской империи политики. Был сторонником канонизации отца Вальдемара, Кнуда Лаварда.

В 1167 году около деревни Хавн (дат. Havn) построил замок в защиту от пиратов и окружил Хавн укреплениями. Позже замок развился в датскую столицу Копенгаген. Ещё в XIX веке датчане Копенгаген называли Аксельштадтом, по одному из имен епископа.

Абсалон умер в 1201 году в семейном монастыре, в городе Сорё.

Ссылки

• Аксель, архиепископ // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Абсалон

– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.