Абсалямов Файзолла
Абсалямов Файзолла (Файзулла) (23 ноября 1911, ныне Иргизский район Актюбинской области — 1993, Алма-Ата) — один из первых казахских кинооператоров, документалист, заслуженный деятель искусств Казахской СССР (1969), член Союза кинематографистов Казахской ССР.
В 1948 году окончил факультет операторов Всесоюзного государственного института кинематографии (ВГИК). Обучался в мастерской Косматова Л.В. Творческую деятельность начал в 1941 году на Центральной студии художественных фильмов в Алма-Ате. Был оператором при съемке художественных фильмов "Антоша Рыбкин " (1942), "Песни Абая" (1945). Оператором-постановщиком хроникально-документальных фильмов "Хлеб целины" (1958), "С днем рождения, Кызылорда" (1969), "Остров мечты" (1969), киножурналов "Советский Казахстан" и других документальных фильмов.
Содержание
Высказывания
- Народный артист СССР Айманов Ш. К. в одном из последних интервью сказал[1]:
|
«Условно же можно назвать три этапа появления нашего национального кинематографа.
Рождение первое. Раньше всего возникла кинохроника. Первые фильмы, созданные на казахской земле, были документальными. Это закономерно для всей мировой кинематографии. Документалисты всегда были землепроходцами, разведчиками золотых россыпей интересных фактов, человеческих характеров и своеобразных выразительных средств нового искусства. И дело не только в том, что хроника была нетребовательна и могла обходиться тогдашней примитивной техникой. Именно у нас она должна была стать первой потому, что ни одна страна в мире не знала такого космического взлета из средневековой отсталости к вершинам социалистической мощи, как моя казахская земля. Дымили и грохотали новостройки, сверкали огни школ, закладывался фундамент промышленности, развивалось многоотраслевое сельское хозяйство, открывались театры и клубы. И все это просто необходимо было запечатлеть, чтобы яркой кинопублицистикой помочь людям осознать великие исторические перемены. В те дни начал регулярно выходить киножурнал «Советский Казахстан». И тогда же, в годы первого рождения кинематографии Казахстана на стройках и степях, на шахтах и в рыбачьих шаландах можно было встретить операторов Геннадия Новожилова, Маукена Сагимбаева, Якова Смирнова, Файзуллу Абсалямова, режиссёра Ораза Абишева и других. Человек с киноаппаратом прочно вошел в жизнь республики.». |
|
Семья
Брат - Абдисалямов Галымжан (Алим Алмат) (1917) — первый скрипач Казахстана (хотя в музыкальном мире первым скрипачом Казахстана официально считается Айткеш Толганбаев, 1924 года рождения. Айткеш — его ученик). Участник первой Декады казахского искусства в Москве 1936 года. Обучался музыкальному искусству в Алма-Ате, Ташкенте. В ряды РККА призван Алматинским ГВК в 1939 г., служил в звании рядового, скрипач музыкантского взвода 84 стрелкового полка 6-ой стрелковой дивизии. Был пленен в Брестской крепости в первый день войны[2]. После окончания Второй мировой войны закончил русскую консерваторию имени Рахманинова в Париже. Лично был знаком с Темирбеком Жургеновым и с четой Шокай. Проживает в Турции.[3]
Напишите отзыв о статье "Абсалямов Файзолла"
Примечания
- ↑ [news.headline.kz/culture/shaken_aymanov_tri_rozhdeniya_kazahskogo_kino.html Зайтуна Джандосова: Шакен Айманов – три рождения казахского кино]. «headline.kz» (28 октября 2014). Проверено 28 октября 2014. [headline.kz/ Архивировано из первоисточника 28 октября 2014].
- ↑ Лайла АХМЕТОВА. [zonakz.net/articles/50546 статья "22 июня 1941 года. Брестская крепость. Казахстан"]. — Сайт Интернет-газеты © ZONAkz.
- ↑ Ляззат Егибаева. [avestnik.kz/?p=4144 статья "Первый скрипач Казахстана"]. — г.Актобе: Газета «Актюбинский вестник», 2011.
Литература
- Казахская ССР: краткая энциклопедия, Алма-Ата: Гл. ред. Казахской советской энциклопедии, 1991. т.4
- Справочник Союза кинематографистов СССР 1981 года (сост. Г. Мирнова)- М., БПСК. 1981.
- Энциклопедия "Актобе", Актобе, Отандастар-Полиграфия, 2002.
Отрывок, характеризующий Абсалямов Файзолла
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
