Абу-ль-Гази
Поделись знанием:
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
Для термина «Багадур» см. также другие значения.
| Абу-л-Гази-хан узб. Abulgʻozi Bahodirxon | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1643 — 1663 | |||
| Предшественник: | Исфандияр-хан | ||
| Преемник: | Абу-л-Музаффар Ануша-хан | ||
| Рождение: | 24 августа 1603 Ургенч | ||
| Смерть: | 1664 Хива | ||
| Род: | Шейбаниды | ||
| Отец: | Араб Мухаммад-хан | ||
| Дети: | Абу-л-Музаффар Ануша-хан | ||
Абулгази, Абу-л-Гази-хан (Абул-гази, Багадур-хан, Абульгази Багадырхан) (узб. Abulgʻozi Bahodirxon, 24 августа 1603, Ургенч—1664, Хива) — хивинский хан шейбанид, известен также как историк. Родился в Ургенче, сын Араб Мухаммад-хана.
Содержание
Правление
В 17 лет Абулгази получает от отца удел, после чего ссорится с братьями и изгоняется ими в Сефевидскую империю. В 1644 году Абулгази возвращается в Ургенч и провозглашается ханом. Вступил на престол в 1643 году после длительной борьбы со своими братьями. Воевал против туркмен, калмыков и Бухарского ханства. В 1663 году отказался от престола в пользу своего сына Мухаммед Ануша, умер в 1664 году.
Сочинения
Абулгази известен как автор двух исторических сочинений: «Родословная туркмен» (закончена к 1661) и «Родословная тюрок» (напечатана в Казани, 1852 г., и в Петерб., 1871 г.); она переведена на некоторые европейские языки, в том числе и на русский, Саблуковым и помещена в изд. И. Н. Березиным «Библиотеке восточных историков» (т. III, Каз., 1854 г.).
В последние годы жизни начинает писать на чистом узбекском языке (кыпчакском) историю рода Чингизхана и рода Шайбана. Значение Абулгази для узбекской литературы состоит в том, что он открыто выступил в нём против чагатайского литературного языка, испытавшего сильное персидское влияние. Язык Абульгази — лёгкий, простой язык хивинских узбеков и сильно отличается от чагатайского литературного языка. Стиль Абулгази, несмотря на научный характер его сочинений, отличается ясностью и словарным богатством.
Напишите отзыв о статье "Абу-ль-Гази"
Примечания
Литература
Список произведений
- Родословная туркмен. Пер. А. Г. Туманского. Асхабад, 1897.
- Родословная тюрок
- 1-е изд.: Родословная история о татарах: В 2 томах / Г. Ф. Миллер. — 1-е изд. — СПб.: При Имп. Академии Наук, 1768. — 1 512 экз.
- Том первый. — 483 с.
- Том второй. — 480 с.
- 4-е изд.: Родословное древо тюрков. Пер. и предисл. Г. С. Саблукова, в кн. "Известия об-ва археологии, истории и этнографии при Казанском университете, т. 21, в. 5-6. Казань, 1906.
- 1-е изд.: Родословная история о татарах: В 2 томах / Г. Ф. Миллер. — 1-е изд. — СПб.: При Имп. Академии Наук, 1768. — 1 512 экз.
Библиография
- Самойлович А. Н. профессор. Некоторые дополнения к классификации турецких языков. — II. 1922.
- Саади-Газ Абульгази. «Зеравшан» (на узбекском языке), 1924. № 145, 146, 148 и 150.
- Кононов А. Н. Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-гази, хана хивинского. М.-Л. Изд. АН СССР, 1958.
- Абул-гази-Багадур // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890. — Т. I. — С. 47.
- [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le1/le1-0152.htm Абульгази] — статья из Литературной энциклопедии 1929—1939
Ссылки
- [www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/A.phtml?id=2041 Абу-л-гази. Родословная туркмен]. Восточная литература. Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/61CgQASPb Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
- Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-гази, хана хивинского. Изд. АН СССР. 1958 [www.vostlit.info/Texts/rus6/Abulgazi/vved/frame.html Предисловие]. [www.webcitation.org/64qtAcCGq Архивировано из первоисточника 21 января 2012]. [www.vostlit.info/Texts/rus6/Abulgazi/path1/frame.html Часть 1]. [www.webcitation.org/64qtBP4AW Архивировано из первоисточника 21 января 2012]. [www.vostlit.info/Texts/rus6/Abulgazi/path2/frame.html Часть 2]. [www.webcitation.org/64qtC9lOw Архивировано из первоисточника 21 января 2012]. [www.vostlit.info/Texts/rus6/Abulgazi/map/map.phtml?id=5 Приложение]. Восточная литература. Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/64qtD0ZwQ Архивировано из первоисточника 21 января 2012].
- [kungrad.narod.ru/1/21.htm Жизнь и деятельность Абу-л-Гази, хана хивинского, воина и историка]
| Предшественник: Исфандияр-хан |
хан Хорезма 1643 – 1663 |
Преемник: Ануша-хан |
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Абу-ль-Гази
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
