Абу Амр ибн аль-Аля
| Абу Амр ибн аль-Аля | |
| араб. أبو عمرو بن العلاء البصري | |
| Личная информация | |
|---|---|
Научная деятельность | |
 Редактирование Викиданных |
Абу́ ’Амр Заббан ибн аль-’Ала́ аль-Ма́зини, известный как Абу́ ’Амр аль-Басри́ (араб. أبو عمرو البصري; 689, Мекка, совр. Саудовская Аравия — 771, Эль-Куфа, совр. Ирак) — арабский лингвист и чтец Корана из Басры (совр. Ирак), является передатчиком одного из семи чтений Корана и основателем басрийской школы грамматики.
Биография
Абу Амр родился в Мекке в 689 году. Слушал хадисы от Анаса ибн Малика, Ата ибн Абу Рабаха, Ибн Шихаба аз-Зухри, обучался чтению Корана у Саида ибн Джубайра, Муджахида ибн Джабра, Яхъи ибн Ямура, Икримы, Ибн Касира аль-Макки и многих других. У него изучали Коран Юнус ибн Хабиб ад-Дабби, Абд аль-Варис ибн Саид, Муаз ибн Муаз, от него передавали хадисы Хаммад ибн Зейд, аль-Асмаи и Абу Убейда[1].
Яхъя ибн Маин и Абу Хатим ар-Рази считали Абу Амра достойным доверия передатчиком хадисов. Его ученик Абу Убайда назвал его «самым знающим из людей о чтениях Корана и арабском языке», с похвалой о нём отзывался великий поэт аль-Фараздак. По словам Ибрахима аль-Харби, Абу Амр был суннитом[1].
Насчёт имени Абу Амра существуют разногласия: по словам аль-Асмаи, его имя Забан (араб. زبان), по другим же его словам, у Абу Амра не было имени. По словам Яхъи аль-Язиди, имя Абу Амра — аль-’Урьян (араб. العريان). По другой версии, его и вовсе звали Яхъя (араб. يحيى)[1].
Абу Амр ибн аль-Ала скончался в 771 году в Эль-Куфе (Ирак). По другой версии в 774 году[1].
Напишите отзыв о статье "Абу Амр ибн аль-Аля"
Примечания
Литература
- [referenceworks.brillonline.com/entries/encyclopaedia-of-islam-2/abu-amr-zabban-b-al-ala-SIM_0155 Abū ʿAmr Zabbān b. al-ʿAlā] / Blachère, R. // Encyclopaedia of Islam. 2 ed. — Leiden : E. J. Brill, 1986. — Т. 1. — P. 105-106.</span> (платн.)
Отрывок, характеризующий Абу Амр ибн аль-Аля
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
