Абу Бакар (султан Джохора)
Абу Бакар<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 13 февраля 1886 — 4 июня 1895 | |||
| Предшественник: | Али | ||
| Преемник: | Ибрагим | ||
| Рождение: | 3 февраля 1833 Сингапур | ||
| Смерть: | 4 июня 1895 (62 года) Лондон | ||
Абу Бакар (3 февраля 1833, Сингапур — 4 июня 1895, Лондон) — султан Джохора, которого считают основателем современного Джохора и первым из малайских правителей нового образца.
Биография
Абу Бакар был старшим сыном Даенга Ибрагима, теменггонга (министр обороны и внутренних дел) и с 1855 года фактического правителя Джохора. Среди его предков был султан Абудл Джалил IV, правивший Джохором в начале XVIII века. Абу Бакар рос в Сингапуре, в то время бывшем британской колонией, учился в английской школе. Он был одним из первых малайских правителей, получивших образование по западному образцу.
Сменив в 1862 году отца в статусе теменггонга, Абу Бакар продолжил его инициативы по привлечению китайских плантаторов в Джохор и способствовал освоению ими девственных джунглей в глубине султаната. Он перенёс столицу в город Танджунг-Путери, основанный его отцом, и дал ему новое имя, Джохор-Бару. Абу Бакар провёл административную реформу, доверив руководящие посты образованным малайцам, с которыми когда-то учился. Среди британцев он считался прогрессивным правителем.
Абу Бакар старался активно участвовать в делах соседних малайских государств. Так в 1860-х годах он поддерживал одну из сторон гражданской войны в Паханге, защищал свои интересы в подконтрольной голландцам провинции Риау. При этом Абу Бакар сохранял дружественные отношения с британской администрацией Сингапура. В 1865 году он отправился в Англию и был представлен королеве Виктории, что, в свою очередь, подняло его статус как в Юго-Восточной Азии, так и в Европе. В 1868 году Абу Бакар принял титул махараджи. Благодаря дружбе с британской королевой для Абу Бакара открылись двери в аристократические круги Европы, где он проводил много времени в 1880-х и 1890-х годах.
В своих владениях в Джохор-Бару и Сингапуре Абу Бакар выстроил роскошные дворцы в европейском стиле, где принимал высокопоставленных гостей, в последние годы жизни начал возведение мечети, носящей его имя. Он нанимал европейских юристов и на равных вёл дела с европейскими и китайскими компаниями. Рост влияния позволил Абу Бакару добиться от британцев признания независимости Джохора и принятия титула султана в 1885 году. Уже после смерти Абу Бакара его сын и наследник вынужден был признать британское господство, и в 1914 году Джохор получил колониальный статус.
Напишите отзыв о статье "Абу Бакар (султан Джохора)"
Литература
- Abu Bakar, Sultan of Johor // Southeast Asia: a historical encyclopedia from Angkor Wat to East Timor / Ooi Keat Gin. — Santa Barbara: ABC-CLIO, Inc. — Т. 1. — ISBN 1-57607-770-5.
Отрывок, характеризующий Абу Бакар (султан Джохора)
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
