Абу Умар Мухаммед ас-Сайяф

Не следует путать с Абу Омар ас-Сейф.

Абу Умар
араб. أبو عمر السيف‎
Место рождения	Саудовская Аравия
Дата смерти	11 июля 2001(2001-07-11)
Место смерти	Майртуп, Курчалоевский район, Чечня, Россия
Принадлежность	Чеченская Республика Ичкерия Чеченская Республика Ичкерия
Годы службы	1994 — 2001
Сражения/войны	Первая чеченская война Нападение на городок 136-й мотострелковой бригады Вторая чеченская война

Абу́ У́мар Муха́ммед ас-Сайя́ф (год рождения неизвестен, Саудовская Аравия — 11 июля 2001 года, Майртуп, Курчалоевский район, Чечня) — араб, один из лидеров вооружённых формирований чеченских сепаратистов в 1994—2001. Один из самых известных помощников Хаттаба. Подготовил исполнителей для осуществления ряда террористических актов, в том числе взрывов жилых домов в российских городах (Буйнакске, Москве и Волгодонске) в сентябре 1999 года.

Биография

Окончил религиозные учебные заведения Иордании и Саудовской Аравии. В начале 1990-х приехал в Чечню. В Первую чеченскую войну возглавлял небольшую группу боевиков в составе отрядов Хаттаба, которая подрывала фугасами колонны российских войск, минировала расположения воинских частей и блокпосты. Во время нападения на городок 136-й мотострелковой бригады в декабре 1997 года Абу Умар подорвался на мине и потерял ногу.

Вопрос: Вам известно, кто отдавал приказ совершить акты терроризма в сентябре 1999 года?
Ответ: Непосредственно мне такой приказ отдавал Абу Умар, а ему, насколько я знаю — Хаттаб. Абу Умар подчинялся непосредственно Хаттабу и ничего бы не делал без его приказа.

— Из протокола допроса Адама Деккушева 26.07.2002

Совместно с Хаттабом и Абу-Джафаром открыл в Чечне диверсионно-террористический центр «Кавказ» по подготовке террористов, расположенный на окраине Сержень-Юрта. Взрывное дело лично преподавал Абу-Умар. Среди сотен выпускников этого центра были Денис Сайтаков, Ачемез Гочияев и другие организаторы взрывов жилых домов в российских городах в сентябре 1999 года. Другая террористическая группа, подготовленная Абу Умаром, осуществила серию терактов во Владикавказе, Минеральных Водах, Пятигорске и Невинномысске в 2000—2001 годах.

Шамсуддин Батукаев вспоминал, как после издания Зелимханом Яндарбиевым указа о замене светских судов шариатскими Абу-Умар заявил, что довольно быстро сумеет подготовить «шариатских судей даже из тех, кто не владеет арабским языком».

Являлся заместителем Абу Джафара.

Ликвидирован в июле 2001 года в ходе спецоперации сотрудниками Центрa специального назначения ФСБ. На момент гибели возглавлял диверсионную группу численностью около 20 боевиков. Наряду с Шамилем Басаевым и Хаттабом указывался в числе наиболее влиятельных главарей боевиков.

В одном из своих последних интервью указывал, что смертные приговоры в отношении Бориса Ельцина и других бывших и действующих лидеров России, развязавших войну в Чечне, не имеют срока давности для исполнения.

Российский суд посмертно признал его одним из заказчиков террористических актов в Буйнакске, Москве и Волгодонске в 1999 году.

Ссылки

• terror1999.narod.ru/figurant/umar.html

Отрывок, характеризующий Абу Умар Мухаммед ас-Сайяф

31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.