Абу Хафс аль-Урдани

Абу Хафс аль-Урдани
Фарид Юсеф Умейра (Фарис Юсеф Амират)
Дата рождения	1973(1973)
Место рождения	Иордания
Дата смерти	26 ноября 2006(2006-11-26)
Место смерти	Хасавюрт, Дагестан
Принадлежность	Иордания Иордания  ОТО Чеченская Республика Ичкерия Чеченская Республика Ичкерия
Годы службы	1993, 1995—1996, 2002—2006
Командовал	иностранными добровольцами (3-й амир арабских моджахедов в Чечне)
Сражения/войны	Гражданская война в Таджикистане Первая чеченская война: Бой у Ярышмарды Вторая чеченская война
В отставке	убит в ходе контртеррористической операции

Абу́ Хафс (Хавс) аль-Урда́ни (Тайсир Абдулла, Абу Хадишах, настоящее имя — Фарид (Фарис) Юсеф (Юсейф) Умейра (Умейрат, Амират); 1973 г., Эз-Зарка, Иордания — 26 ноября 2006 года, Хасавюрт, Дагестан) — иорданский террорист, командир отряда иностранных добровольцев в Чечне, принимал участие в боях на стороне сепаратистов во время Первой и Второй российско-чеченских войн, с 2005 года до своей гибели занимал пост заместителя военного амира ГКО — Маджли́суль Шура́ ЧРИ.

Биография

Учился в школе, а затем в местном университете. В 1993 году принимал участие в гражданской войне в Таджикистане.

В 1995 или 1996 году приехал в Чечню для участия в Первой российско-чеченской войне на стороне чеченских сепаратистов. Вступил в отряд Хаттаба, где занимал должность наставника (воспитателя) отряда.

Весной 1996 года принимал участие в нападении боевиков под руководством Хаттаба на военную колонну 245-го мотострелкового полка в окрестностях населённого пункта Ярышмарды (см. Бой у Ярышмарды).

После окончания войны работал инструктором в созданном Хаттабом около села Сержень-Юрт (Шалинский район Чечни) диверсионно-террористическом лагере «Кавказ».

В 1996 году, предположительно, перебрался в Панкисское ущелье Грузии, где проживал в селе Цунибан под именем Амжет. Организовал в Панкисском ущелье несколько лагерей по подготовке боевиков, построил мечеть и занимался вопросами финансирования отрядов сепаратистов.

После смерти Хаттаба 20 марта 2002 года, по просьбе Абу аль-Валида, ставшего новым командиром иностранных боевиков в Чечне, вернулся в Чечню и стал помощником и заместителем Аль-Валида (по другой информации со ссылкой на российские спецслужбы — перебрался в Россию через Панкисское ущелье ещё в 1999 году в составе группы из 70 арабов). Некоторое время руководил отрядом, действовавшим преимущественно в юго-восточных районах Чечни.

5 февраля 2003 года государственный секретарь США Колин Пауэлл в своей речи перед Советом Безопасности ООН назвал Абу Хафса представителем «связанной с Ираком террористической сети» Абу Мусаба аз-Заркави.

В некоторых СМИ сообщалось, что Абу Хавс (Хафс), как (настоящее имя) Мухаммад Атеф находился в международном розыске по обвинению в организации и участии в терактах в американском посольстве в Дар-эс-Саламе (Танзания) и Найроби (Кения) в 1998 году, а за его голову или информацию о местонахождении Госдепартаментом США назначалась награда в размере 5 миллионов долларов.

После гибели Абу аль-Валида 16 апреля 2004 года, Абу Хафс сменил его на должности амира иностранных боевиков и координатора финансовых потоков из-за границы. Одновременно вошел в состав Государственного комитета обороны — Маджлисуль Шура ЧРИ.

Руководил нападением боевиков на село Автуры Шалинского района летом 2004 года, а также многими менее масштабными вылазками боевиков. Абу Хафса как военного стратега ценил Аслан Масхадов, совместно с ним планировавший операции.

В 2005 году указом президента ЧРИ Абдул-Халима Садулаева назначен заместителем Военного амира ГКО—Маджлисуль Шура. Абу Хафсу было поручено руководство всеми военными операциями на территории Чечни и в сопредельных регионах, прежде всего в Дагестане.

В одном только 2005 году через него было передано более 400 тыс. долларов Масхадову и Садулаеву.

В августе 2006 года был объявлен прокуратурой Чечни в международный розыск.

Смерть

26 ноября 2006 года Абу Хафс и четыре других боевика были заблокированы в одном из частных домов в городе Хасавюрт (Дагестан). В результате штурма дома спецподразделениями Центрa специального назначения ФСБ все боевики были ликвидированы.

Ссылки

• [www.kavkaz.memo.ru/persontext/person/id/1129020.html Абу Хафс аль-Урдуни]

Отрывок, характеризующий Абу Хафс аль-Урдани

Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.