Абызов, Григорий Александрович

Григорий Александрович Абызов
Дата рождения	14 января 1919(1919-01-14)
Место рождения	с. Елантово, Казанская губерния, Советская Россия
Дата смерти	30 сентября 1999(1999-09-30) (80 лет)
Место смерти	Севастополь
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Артиллерия
Годы службы	1940—1979
Звание	(1979)
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Григо́рий Алекса́ндрович Абы́зов (14 января 1919 — 30 сентября 1999) — участник Великой Отечественной войны (старший сержант, командир орудия 321-го артиллерийского полка 91-й стрелковой дивизии 51-й армии Южного, с 20 октября 1943 года — 4-го Украинского фронта), Герой Советского Союза (1943), полковник (1979).

Биография

Родился 14 января 1919 года в селе Елантово ныне Чистопольского района Татарии в крестьянской семье. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года. Окончил 7 классов. Работал плотником в леспромхозе. В Красную Армию призван в 1940 году Шереметьевским РВК. С 1941 года в действующей армии.

Отличился в боях по прорыву сильно укреплённой обороны противника на реке Молочная и освобождению города Мелитополь (Запорожская область, Украинская ССР). С 12-го по 23 октября 1943 года командир орудия 321-го артиллерийского полка 91-й стрелковой дивизии (51-я армия, Южный фронт, с 20 октября 1943 года — 4-й Украинский фронт) старший сержант Григорий Абызов, находясь в боевых порядках стрелковых подразделений, из орудия прямой наводкой уничтожил большое количество огневых точек противника, пять тяжёлых и два средних танка, штурмовое орудие и большое число гитлеровцев.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 ноября 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм старшему сержанту Абызову Григорию Александровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 736).

После войны продолжил службу в армии. В 1949 году он окончил Тбилисское артиллерийское училище, в 1952 году — 10 классов вечерней школы. С 1979 года полковник Абызов Г. А. — в отставке. Жил в Севастополе. До ухода на пенсию работал инженером Севастопольского горжилуправления. Умер 30 сентября 1999 года. Похоронен на Аллее Героев городского кладбища «Кальфа» в Севастополе.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (01.11.1943)
• Орден Ленина (01.11.1943)
• Орден Отечественной войны I степени (06.04.1985)
• Два ордена Красной Звезды (17.10.1943; ????)
• Две медали «За отвагу» (10.01.1943; 24.01.1943)
• Медали

Память

В городе Кемерово в честь Героя названа улица и на одном из домов установлена мемориальная доска. Имя Григория Абызова в Севастополе носит специализированная школа № 35, там же заложена аллея имени героя.

Источники

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6045 Абызов, Григорий Александрович]. Сайт «Герои Страны». (Проверено 23 декабря 2009)
• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Отрывок, характеризующий Абызов, Григорий Александрович

– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.