Абылкасымова, Майрамкан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Майрамкан Абылкасымова
кирг. Майрамкан Абылкасымова
Дата рождения:

7 ноября 1936(1936-11-07) (87 лет)

Место рождения:

с. Алмалуу, Кеминский район
Киргизская АССР

Гражданство:

СССР, Киргизия

Род деятельности:

поэт

Язык произведений:

киргизский

Награды:

Майрамка́н Абылкасы́мова (Абулкасимова, кирг. Майрамкан Абылкасымова), род. 8 января 1936 года) — киргизская поэтесса. Лауреат Премии Ленинского комсомола (1970)[1]. Народный поэт Киргизии (1980)[2].





Биография

Родилась в селе Алмалуу Кеминского района Киргизской АССР (сейчас в одноимённом районе Чуйской области Киргизии) в семье учителя.

В 1950 году окончила сельскую семилетнюю школу, училась в педучилище при Киргизском женском учительском институте, а в 1958 году окончила Киргизский женский педагогический институт им. В. В. Маяковского (сейчас Кыргызский Государственный Университет им. И. Арабаева).

С 1958 по 1960 годы работала литературным сотрудником в Ошской областной газете «Ленин жолу» (рус. Ленинский путь), а в 19601962 гг. — преподавателем в Ошском пединституте[3]. С 1962 до 1970 года в редакции литературно-художественного журнала «Ала-Тоо». В 1964 году была принята в Союз писателей СССР[2], а в 1970 — в КПСС. В 19701972 являлась консультантом Союза писателей по Иссык-Кульской области. Затем вернулась в редакцию журнала «Ала-Тоо» и на протяжении 20 лет (с 1972 по 1992 год) заведовала отделом поэзии[3]. Затем была редактором еженедельной газеты «Асылзат».

Творчество

Публикуется с 1952 года. Дебютный поэтический сборник (стихи для детей) «Маленьким друзьям» (кирг. Кичинекей досторго) вышел в 1961 году. За поэму «Говорит памятник» (кирг. Эстелик сүйлөйт, 1962) и сборник «Веру в сердце храню» (кирг. Ишеним дайым жүрөктө, 1968, рус. пер. 1968) в 1970 году удостоена Премии Ленинского комсомола[1].

В 1980 году ей присвоено звание Народный поэт Киргизской ССР. В 1984 году сборник стихотворений «Гүлдөр суу сурайт» («Цветы просят воды») отмечен Государственной премией Киргизской ССР им. Токтогула Сатылганова[2].

Многие её произведения переведены на русский, украинский, казахский, болгарский, монгольский, немецкий, польский, французский языки[2].

Поэтические сборники

  • «Маленьким друзьям» (кирг. Кичинекей досторго, 1961)
  • «Венера» (кирг. Чолпон, 1962)
  • «Этой весной много цветов» (кирг. Быйыл жаздын гүлдөрү көп, 1965)
  • «Веру в сердце храню» (кирг. Ишеним дайым жүрөктө, 1968)
  • «Снежная гора» (кирг. Аскар, 1970)
  • «Отечество» (кирг. Ата журт, 1973)
  • «Ты знаешь меня, Отчизна» (кирг. Сен билесиң мекеним, 1973)
  • «Неиссякаемая песня» (кирг. Менин бүтпөс ырларым, 1977)
  • «Избранное» (кирг. Тандалмалар, 1981)
  • «Цветы просят воды» (кирг. Гүлдөр суу сурайт, 1983)
  • «Родина всегда в сердце» (кирг. Ата журт дайым көңүлдө, 1987)
  • «Заморозки» (кирг. Үшүк, 2001)

Библиография переводов на русский язык

  • Веру в сердце храню: стихи и поэмы / пер. с кирг.. — Фрунзе: Кыргызстан, 1968. — 96 с.
  • Белый след: стихи и поэма / пер. с кирг.. — М.: Молодая гвардия, 1970. — 95 с.
  • Этой весной цветов много: стихи и поэма / авториз. пер. с кирг. Н. Злотникова. — М.: Советский писатель, 1979. — 80 с.
  • Эхо юности (Отчизна): стихи и поэма / пер. с кирг. Ю Смышляева. — Фрунзе: Кыргызстан, 1979. — 165 с.
  • Надежда: стихотворения / авториз. пер. с кирг. С. Токомбаевой. — Фрунзе: Кыргызстан, 1985. — 126 с.
  • Синеглазый мой Иссык-Куль: стихи / пер. с кирг.. — М.: Художественная литература, 1986. — 270 с.
  • Не умирает дважды яблоневый цвет: стихотворения / авториз. пер. с кирг. С. Токомбаевой.. — Фрунзе: Адабият, 1989. — 62 с.

Отзывы

Чингиз Айтматов[4]:

Оставаясь глубоко национальной, она тем не менее выходит за рамки традиционных поэтических форм. Абылкасымова говорит о своем поколении, о времени и о себе.

Награды

Напишите отзыв о статье "Абылкасымова, Майрамкан"

Примечания

  1. 1 2 [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke9/ke9-0222.htm?cmd=2&istext=1 Краткая литературная энциклопедия]
  2. 1 2 3 4 5 [literator.co.kg/21-abylkasymova-mayramkan.html Майрамкан Абылкасымова]
  3. 1 2 [nlkr.gov.kg/index.php?option=com_content&task=view&id=343&lang=kg Национальная библиотека Кыргызской Республики  (киргиз.)]
  4. [www.webcitation.org/query?url=http%3A%2F%2Fktrk.kg%2Frus%2Findex.php%3Fnewsid%3D5864&date=2012-09-09 В республике объявлена декада поэзии, посвященная юбилею Майрамкан Абылкасымовой]
  5. [online.zakon.kz/Document/?doc_id=30577673 Кыргыз Республикасынын Президентинин милдетин аткаруучунун жарлыгы  (киргиз.)]

Отрывок, характеризующий Абылкасымова, Майрамкан

Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.