Авакянц, Сергей Петрович
Поделись знанием:
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
| Сергей Петрович Авакянц | |
 | |
| Научная сфера: |
биохимия вина |
|---|---|
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Награды и премии: |
|
Сергей Петрович Авакянц (25 декабря 1940, Георгиевск, Ставропольский край — 28 октября 2012) — доктор биологических наук (1977), профессор (1978), член-корреспондент Россельхозакадемии (1990); главный специалист по новым технологиям ОАО «Московский комбинат шампанских вин».
Содержание
Биография
В 1962 г., окончив Краснодарский политехнический институт, заведовал производством Егорлыкского винзавода (Ростовская область).
В 1962—1965 гг. учился в аспирантуре Всесоюзного заочного института пищевой промышленности (Москва). В 1967—1968 гг. стажировался в Университете Бордо (Франция) и Институте химии природных соединений (Париж).
В 1965—1996 гг. работал во Всесоюзном заочном институте пищевой промышленности: ассистентом, доцентом (с 1969 г.) кафедры технологии виноделия, заведующим кафедрой технологии пищевых производств (с 1977 г.), заведующим кафедрой технологии продуктов переработки винограда (с 1980 г.). Одновременно являлся старшим научным сотрудником Отраслевой научно-исследовательской лаборатории технологии игристых вин (1965—1972 гг.), деканом факультета пищевых производств (1972—1977 гг.) этого же института. В 1968 г. вступил в КПСС.
Также работал заведующим отделом мембранной технологии фирмы «Падован» (Конельяно, Италия; 1990—1995 гг.), директором ООО «Агропромышленная инженерная компания» (1991—1999), профессором-консультантом ООО «РИСП» (Москва; 1996—2007), генеральным директором фирмы «INVINI srl» (Болонья, Италия; 1997—2004 гг.). С 2007 г. — главный специалист по новым технологиям ОАО «Московский комбинат шампанских вин».
Состоял членом Совета Управления Вьетнамской компании игристых вин (с 1999 г.), Председателем Совета ОАО «Ереванский витаминный завод» (с 1998 г.)[1].
Научная деятельность
Основные исследования — в области технологии вина, соков и других пищевых продуктов. Разрабатывал и внедрял в производство:
- биохимические, физико-химические и микробиологические методы анализа фруктовых соков и продуктов переработки винограда
- новые марки, технологии и методы производства столовых, игристых и креплёных вин,
- способы переработки винограда и яблок:
- титановый фильтр для микрофильтрации жидких пищевых напитков,
- установка для ультрафильтрации соков,
- обратноосмотическая установка для концентрирования соков,
- установка для гидродинамического осветления соков,
- технологии и новые марки безалкогольных напитков и фруктовых соков,
- новые виды конфет и кондитерских изделий
и др.
Подготовил 12 кандидатов технических наук.
Состоял членом редколлегии журналов «Известия вузов, Пищевая технология» и «Виноделие и виноградарство СССР». Являлся членом Международного общества по полифенолам (Франция; с 1977), вице-президентом Московской Лиги виноделов[2].
Автор более 200 научных работ, в том числе 2 монографий, 9 брошюр, 52 авторских свидетельств и патентов СССР и России, 2 патентов Италии.
Избранные труды
- Биохимические и микробиологические методы исследования дрожжей и вина. — М.: ЦНИИТЭИПИЩЕПРОМ, 1971. — 40 с.
- Биохимические основы технологии шампанского. — М.: Пищевая промышленность, 1980. — 352 с.
- Игристые вина. — М.: Пищевая промышленность, 1986. — 272с.
- Новая линия мембранных процессов осветления и концентрирования фруктовых соков // Хранение и переработка сельскохозяйственной продукции. — 1996. — № 2.
- Новые безалкогольные продукты из винограда. — М.: Пищевая промышленность, 1987. — 32 с. — Серия 15.
- Новые методы биохимических исследований вина. — М.: ЦИНТИПИЩЕПРОМ, 1968. — 70 с.
- Новые способы и современное оборудование для фильтрования виноматериалов с применением вспомогательных веществ. — М.: ВНИИТЭИАГРОПРОМ, 1990. — 28 с.
- Новые способы производства полусухих и полусладких вин. — М.: ЦНИИТЭИПИЩЕПРОМ, 1981. — 40 с.
- О ферментативных превращениях в шампанском с участием фруктофуранозидазы // Докл. Академии наук СССР. — 1965. — Т. 165, № 1.
- Теория процесса созревания вин // Виноград и вино России. — 1984. — № 3.
- Технология и оборудование для пищевой и биотехнологической промышленности. — М.: ВЗИПП, 1995. — 38 с.
- Ферменты вина. — М.: ЦНИИТЭИПИЩЕПРОМ, 1972. — 40 с.
- Электронно-микроскопическое изучение автолиза винных дрожжей // Виноделие и виноградарство СССР. — 1982. — № 2.
- Etude des composants de l`arome des vins mousseux // Connaissance de la vigne et du vin. — 1969. — T. 3, № 1.
- Facteurs biochimiques de l`elaboration des vins mousseux // Traite du 3-me Symposium International d`oenologie. — Bordeaux, 1978.
Награды и признание
- медаль «Ветеран труда» (1990)
- нагрудный значок «За отличные успехи в работе» Министерства высшего и среднего специального образования СССР
- медали ВДНХ СССР
- академик Итальянской академии винограда и вина (Сиена, с 1980)
- премия Международной организации винограда и вина (Париж, 1985).
Напишите отзыв о статье "Авакянц, Сергей Петрович"
Примечания
- ↑ [yerevanvit.chat.ru/russian/index2.htm Информация о заводе]. ОАО «Ереванский витаминный завод». Проверено 22 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Bq6TKlDW Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
- ↑ [lobbying.ru/printp.php?id=3693 Некоммерческое партнерство Московская лига виноделов]. Lobbying.ru. Проверено 22 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Bq6UH0hq Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
Ссылки
- [www.rashn.ru/about/correspondent/31251/ Авакянц Сергей Петрович]. Российская академия сельскохозяйственных наук. Проверено 22 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Bq6VV1Ve Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
- [www.cnshb.ru/akdil/AKAD/base/RA/000361.shtm Авакянц Сергей Петрович]. Биографическая энциклопедия РАСХН, ВАСХНИЛ. Центральная научная сельскохозяйственная библиотека Россельхозакадемии. Проверено 22 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Bq6WYx1t Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
- [sortov.net/lyudi/avakyanc-sergey-petrovich.html Авакянц Сергей Петрович]. Виноградарство и виноделие. Проверено 22 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Bq6XAY53 Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
Отрывок, характеризующий Авакянц, Сергей Петрович
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
