Авакян, Ованес Степанович
Поделись знанием:
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
(перенаправлено с «Авакян, Ованес (Иван) Степанович»)
| Ованес Степанович Татевосян | ||||
| Место смерти: | ||||
|---|---|---|---|---|
| Театр: | ||||
| Награды: |
| |||
| IMDb: | ||||
Оване́с (Иван) Степа́нович Авакя́н (наст. фам. — Татевосян; 7 ноября 1900 — 17 марта 1984[1]) — армянский советский актёр, народный артист Армянской ССР (1950). Лауреат Сталинской премии второй степени (1950).
Биография
- 1924 — актёр в 1-м Государственном театре Армении в Ереване (ныне Армянский театр имени Сундукяна).
- 1950 — Народный артист Армянской ССР.
- 1950 — Сталинская премия второй степени — за исполнение роли в спектакле «Эти звёзды наши» Г. Тер-Григоряна и Л. Карагезяна.
Творчество
Роли в театре
Исполнитель драматических и характерных ролей
- «Пэпо» Сундукяна — Зимзимов
- «Разорённый очаг» Сундукяна — Осеп
- «Злой дух» Ширванзаде — Гиж Данэл
- «Разгром» Фадеева — Левинсон
- «Человек с ружьём» Погодина — Чибисов
- «Арсен» Шаншиашвили — Онисэ
Фильмография
- 1939 — «Горный поток» — Рустем
- 1960 — «Северная радуга»
- 1966 — «Люди нашего города», эпизод «Гарни»
- 1966 — «Охотник из Лалвара»
- 1973 — «Терпкий виноград»
- 1973 — «Утёс» — Саак-ага
- 1977 — «Каменная долина» — Киракос
- 1981 — «Старик и солнце»
Напишите отзыв о статье "Авакян, Ованес Степанович"
Примечания
- ↑ [www.armeniaculture.am/am/Encyclopedia_hay_mshakuyti_hanragitaran_avagyan_hovhannes Ованес Авакян — Энциклопедия армянской культуры]
|
Это заготовка статьи об актёре или актрисе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Авакян, Ованес Степанович
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
