Авакян, Юрий Арамович

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Авакян и Старшинов

Юрий Арамович Авакян
Юрий Авакян в 1993 году
Псевдонимы:	Сергей Старшинов
Дата рождения:	24 сентября 1951(1951-09-24)
Место рождения:	Тбилиси
Дата смерти:	8 февраля 2009(2009-02-08) (57 лет)
Место смерти:	Москва
Гражданство:	СССР -> Россия
Род деятельности:	прозаик, реконструктор
Жанр:	этнография, реконструкция, фанфик, фантастика
Язык произведений:	русский
Дебют:	К краниологии древнего и современного населения Кавказа
Награды:	Золотая медаль ВДНХ за концепцию оформления парка и подготовке к проведению праздников

Юрий Арамович Авакян (24 сентября 1951, Тбилиси — 8 февраля 2009, Москва) — писатель, художник, этнограф и биолог, наиболее известен благодаря своей реконструкции второго и третьего тома «Мертвых душ» Н. В. Гоголя.

Биография

Родился 24 сентября 1951 года в Тбилиси. Закончил Тбилисский Государственный Институт им. А.С. Пушкина. В 1972 году поступил на работу старшим научным сотрудником в филиал ВНИИ Генетика в Чаренцаване. В 1973 году поступил на работу в Институт истории, археологии и этнографии АН ГССР в лабораторию антропологии. Занимался изучением генетических особенностей населения западной Грузии, принимал участие в подготовке к изданию книги академика АН ГССР Малхаза Григорьевича Абдушелишвили «К краниологии древнего и современного населения Кавказа», для которой написал несколько разделов и выполнил более 50-ти иллюстраций. В 1974 году был зачислен в Институт кибернетики АН ГССР и по личной просьбе перевелся в город Сухуми, где изучал воздействие гомогената печени Катрана на течение и развитие различных форм онкозаболеваний. В 1977 году переехал в Москву. В должности старшего научного сотрудника поступил на службу в Московский филиал ВНИИХИМПРОЕКТ. В 1979 году устроился в магазин «Модный трикотаж» психологом-консультантом. В 1983 году был принят на должность Главного художника МПКиО «Сокольники». Руководил творческо-производственным коллективом из 20 человек. Награждён золотой медалью ВДНХ за концепцию оформления парка и подготовке к проведению праздников. Получил благодарность Главного управления культуры Мосгорисполкома за участие в подготовке и проведении XII международного фестиваля молодежи и студентов в Москве. В 1990 году создал координационно-консультивное агентство «Прогноз» МК ВЛКСМ, которое занималось издательско-полиграфической деятельностью. Также в 1990 он написал сборник повестей "Сын благословенный". С 1993 по 1999 год возглавлял различные коммерческие структуры в сфере издательско-полиграфической деятельности и производства продуктов питания. В 1993 году отдыхал в Веве, где ему пришла идея написать реконструкцию второго тома «Мертвых душ»; том был издан в 1994 году. В 1999 году создал и возглавил научно-внедренческую фирму "Ферда Муравей", на базе которой разработал лечебные продукты питания, нашедшие широкое применение в клинической практике. В 2007 году написал книгу Ферма. Книга 1. Сеть под псевдонимом Сергей Старшинов (книга была задумана как часть трилогии). В мае 2008 года написал реконструкцию третьего тома «Мертвых душ»; в 2013 году его опубликовала в интернете вдова писателя Светлана Авакян со своим предисловием. Умер 8 февраля 2009 года в Москве.

Критика

Второй том "Мертвых душ" был высоко оценен ведущими гоголеведами. 24 университета США приобрели книгу для своих библиотек.

Личная жизнь

В 1986 году женился на Светлане Владимировне Авакян (Скородько). В 1994 году родился сын Михаил.

Библиография

• Малхаз Григорьевич Абдушелишвили и др., К краниологии древнего и современного населения Кавказа (соавтор одного из изданий, точная дата неизвестна)
• Сын благословенный (1990)
• Мёртвые души. Том второй, написанный Николаем Васильевичем Гоголем, им же сожжённый, вновь воссозданный Юрием Арамовичем Авакяном и включающий полный текст глав, счастливо избежавших пламени (1994)
• Ферма. Книга 1. Сеть (2007)
• Мёртвые души. Том третий (2008, опубликован посмертно в 2013)

Отрывок, характеризующий Авакян, Юрий Арамович

– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.