Аварийная посадка A320 на Гудзон

Рейс 1549 US Airways
Последствия происшествия
Общие сведения
Дата	15 января 2009 года
Время	15:31 EST (20:31 UTC)
Характер	Аварийная посадка на воду
Причина	Столкновение со стаей канадских казарок, помпаж двигателей
Место	река Гудзон, Нью-Йорк, США
Координаты	40°46′10″ с. ш. 74°00′17″ з. д.40.769498° с. ш. 74.004636° з. д. / 40.769498; -74.004636
Погибшие	0
Раненые	83
Воздушное судно
Airbus A320-214 авиакомпании US Airways, идентичный приводнившемуся
Модель	Airbus A320-214
Авиакомпания	US Airways
Пункт вылета	Международный аэропорт Ла-Гуардия, Нью-Йорк, США
Остановки в пути	Международный аэропорт Шарлотт/Дуглас, Шарлотт (Северная Каролина, США)
Пункт назначения	Международный аэропорт Сиэтл/Такома, Сиэтл, США
Рейс	AWE 1549
Бортовой номер	N106US
Дата выпуска	15 июня 1999 года (первый полёт)
Пассажиры	150
Экипаж	5
Выживших	155 (все)

Аварийная посадка A320 на Гудзон — авиапроисшествие, произошедшее 15 января 2009 года. Авиалайнер Airbus A320-214 авиакомпании US Airways выполнял рейс AWE 1549 (позывной — Cactus 1549) по маршруту Нью-Йорк—Шарлотт—Сиэтл, а на его борту находились 150 пассажиров и 5 членов экипажа. Через 90 секунд после взлёта лайнер столкнулся со стаей канадских казарок и у него отказали оба двигателя. Экипаж благополучно посадил самолёт на воду реки Гудзон в Нью-Йорке. Все находившиеся на его борту 155 человек выжили, 83 человека получили ранения — 5 серьёзные (больше всех пострадала одна стюардесса) и 78 незначительные.

В СМИ происшествие известно как Чудо на Гудзоне (англ. Miracle on the Hudson).

Всего известно 11 случаев управляемых вынужденных посадок пассажирских авиалайнеров на воду, этот случай — четвёртый, обошедшийся без жертв.

Самолет

Airbus A320-214 (регистрационный номер N106US, серийный 1044) был выпущен в 1999 году (первый полет совершил 15 июня под тестовым б/н F-WWII). 2 августа того же года был передан авиакомпании US Airways и получил бортовой номер N106US. В начале 2000-х совершал полёты для дочерней авиакомпании US Airways — US Airways Shuttle. Оснащен двумя турбовентиляторными двигателями CFM International 56-5B4/P. На день инцидента совершил 16299 циклов «взлёт-посадка» и налетал 25241 час.

Экипаж

Самолётом управлял опытный экипаж, состав которого был таким:

• Командир воздушного судна (КВС) — 57-летний Чесли Б. «Салли» Салленбергер (англ. Chesley В. «Sully» Sullenberger). Очень опытный пилот, бывший военный лётчик, пилотировавший истребитель F-4 Phantom II (с марта 1973 по июль 1980 года). После выхода в отставку продолжил лётную службу в качестве пилота в авиакомпаниях Pacific Southwest Airlines (PSA) и US Airways. Является экспертом в области безопасности полётов и имеет сертификат на пилотирование планеров. Налетал 19663 часа, 4765 из них на Airbus A320.
• Второй пилот — 49-летний Джеффри Б. Скайлз (англ. Jeffrey B. Skiles). Очень опытный пилот, проработал в авиакомпании US Airways 23 года (с 1986 года). Налетал 15643 часа, на Airbus A320 это был только второй его полёт. За время планирования самолёта привёл все его системы и механизмы в режим, обеспечивающий герметичность планера самолёта при посадке на воду и последующее долгое пребывание на плаву.

В салоне самолёта работали три стюардессы:

• Шейла Дайл (англ. Sheila Dail), 57 лет. В авиакомпании US Airways с 1980 года.
• Дорин Уэлш (англ. Doreen Welsh), 58 лет. В авиакомпании US Airways с 1970 года.
• Донна Дент (англ. Donna Dent),. 51 год. В авиакомпании US Airways с 1982 года.

Хронология событий

Рейс AWE 1549 вылетел из Нью-Йорка в 15:24 EST (20:24 UTC). Спустя 90 секунд после взлёта речевой самописец зафиксировал замечание командира экипажа относительно попадания птиц. Спустя секунду были зафиксированы звуки ударов и быстрое угасание звука обоих двигателей.

Самолёт до столкновения с казарками успел набрать высоту 975 метров. КВС подал сигнал бедствия и сообщил диспетчеру о столкновении самолёта со стаей птиц, в результате которого были выведены из строя оба двигателя. Потеря тяги обоих двигателей была подтверждена предварительным анализом записей обоих бортовых самописцев.

Пилотам удалось развернуть лайнер, взлетавший на север, на юг, спланировать над рекой Гудзон, не задев мост Джорджа Вашингтона, и приводнить лайнер напротив 48-й улицы Манхэттена, при этом не разрушив тяжёлый заправленный самолёт. Окончательно он остановился напротив 42-й улицы. Всего самолёт пробыл в воздухе (с момента взлёта до приводнения) около 7 минут.

После приводнения самолет остался на поверхности воды, и пассажиры через оба аварийных выхода вышли на плоскости обоих крыльев. Все находившиеся на борту пассажиры были спасены паромами и катерами, подошедшими через несколько минут к приводнившемуся самолёту (рядом с местом приводнения находилась одна из паромных переправ между Манхэттеном и Нью-Джерси).

78 человек получили медицинскую помощь по поводу незначительных травм и переохлаждения (температура воды была достаточно низкой, разные СМИ приводили цифры от «около нуля» до порой отрицательной температуры воды).

Повреждения самолёта

В результате посадки, а также спасательных и буксировочных работ планер самолёта получил значительные повреждения. В правом двигателе были обнаружены органические останки и птичье перо, левый двигатель отделился при приводнении и затонул, но 23 января 2009 года он был поднят со дна реки и отправлен на экспертизу.

Расследование

Расследованием причин инцидента занялся Национальный совет по безопасности на транспорте (NTSB).

Дальнейшая судьба самолёта

После эвакуации пассажиров самолёт был отбуксирован к причалу около Всемирного финансового центра (приблизительно в 6 километрах от места приводнения), где был произведён его подъём.

После окончания расследования лайнер был приобретён Музеем авиации «Каролинас» в Шарлотте (Северная Каролина). Сначала самолёт стоял без двигателей, полностью он был представлен к осени 2012 года

Культурные аспекты

• Приводнение рейса 1549 US Airways на Гудзон показано в канадском документальном телесериале Расследования авиакатастроф в серии Посадка на Гудзон.
• 8 сентября 2016 года на экраны вышел фильм «Чудо на Гудзоне», основанный на данном происшествии. Режиссёр фильма — Клинт Иствуд, исполнитель главной роли (командира рейса 1549 Чесли Салленбергера) — Том Хэнкс.

См. также

• Приводнение Ил-12 в Казани
• Посадка Ту-124 на Неву
• Планёр Гимли

Ссылки

• [aviation-safety.net/database/record.php?id=20090115-0 Описание происшествия на Aviation Safety Network]
•  (англ.) [www.youtube.com/view_play_list?p=8D5C3865B45E0C71 Телепередача «Hudson Plane Crash. What Really Happened.»]
•  (англ.) [www.ritholtz.com/blog/2010/01/flight-1549-3d-reconstruction-hudson-river-ditching-jan-15-2009/?utm_source=feedburner&utm_medium=feed&utm_campaign=Feed:+TheBigPicture+%28The+Big+Picture%29&utm_content=Google+Reader Видео 3D-реконструкция событий]
• [lenta.ru/articles/2009/01/16/airbus/ Чудо на Гудзоне]
• [www.exosphere3d.com/pubwww/pages/project_gallery/cactus_1549_hudson_river.html "Cactus Flight 1549 Accident Reconstruction (US Airways Animation)"]. Exosphere3D.

Отрывок, характеризующий Аварийная посадка A320 на Гудзон

– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.