Аварийная посадка L-188 в Анкоридже
Рейс 008 Reeve Aleutian Airways | |
L-188C Electra борт N1968R | |
Общие сведения | |
---|---|
Дата | |
Время |
13:55 AKDT |
Характер | |
Причина |
Взрывная декомпрессия, отделение винта двигателя №1, повреждение фюзеляжа |
Место |
над заливом Аляска, США — место отрыва винта и повреждения фюзеляжа, |
Координаты |
61°10′28″ с. ш. 149°59′47″ з. д. / 61.17444° с. ш. 149.99639° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=61.17444&mlon=-149.99639&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 61°10′28″ с. ш. 149°59′47″ з. д. / 61.17444° с. ш. 149.99639° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=61.17444&mlon=-149.99639&zoom=14 (O)] (Я) |
Погибшие |
0 |
Раненые |
0 |
Воздушное судно | |
Модель | |
Авиакомпания |
Reeve Aleutian Airways (RAA) |
Пункт вылета | |
Пункт назначения | |
Рейс |
RVV 008 |
Бортовой номер | |
Дата выпуска | |
Пассажиры |
10 |
Экипаж |
5 |
Выживших |
15 (все) |
Аварийная посадка L-188 в Анкоридже — авиапроисшествие, произошедшее 8 июня 1983 года. Авиалайнер Lockheed L-188C Electra авиакомпании Reeve Aleutian Airways (RAA), выполнявший рейс RVV 008 по маршруту Колд-Бей — Сиэтл, на борту которого находились 5 членов экипажа и 10 пассажиров, через несколько минут после взлёта потерял винт правого двигателя (1-й крайний), который, оторвавшись, вспорол лопастями днище самолёта рядом с крыльями. Экипаж, чудом удержав самолёт в воздухе, смог благополучно посадить его в Анкоридже. Происшествие обошлось без человеческих жертв.
Содержание
Самолёт
Lockheed L-188C Electra (регистрационный номер N1968R, серийный 2007) был выпущен в 1959 году (первый полёт совершил 19 ноября). 24 ноября того же года был куплен авиакомпанией Qantas, в которой получил бортовой номер VH-ECC и имя Pacific Endeavour. 18 апреля 1965 года был продан авиакомпании Air New Zealand (борт ZK-CLX). От Air New Zealand 16 февраля 1968 года перешел в компанию California Airmotive Corp., от которой 22 февраля 1968 года был передан авиакомпании Reeve Aleutian Airways (RAA), а его б/н сменился на N1968R. Оснащён четырьмя винтовыми двигателями Allison 501-D13. На день происшествия налетал 32994 часа[1].
Экипаж
Состав экипажа рейса 008 был таким:
- Командир воздушного судна (КВС) — 54-летний Джеймс Гибсон (англ. James Gibson).
- Второй пилот — 39-летний Гэри Линтнер (англ. Gary Lintner).
- Бортинженер — 45-летний Моос Лаурин (англ. Moose Laurin).
В салоне самолёта работали две стюардессы:
- Венди Крун (англ. Wendy Kroon) — старшая стюардесса,
- Виктория Фреденхаген (англ. Victoria Fredenhagen).
Хронология событий
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Расследование
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Дальнейшая судьба самолёта
После происшествия фюзеляж самолёта был отремонтирован и поставлен новый двигатель. Самолёт продолжил совершать пассажирские рейсы, после Reeve Aleutian Airways в ноябре 1988 года перешёл в авиакомпанию Northwest Territorial Airways, а 15 декабря 2000 года был переделан из пассажирского в пожарный самолёт (L-188CAT) и был отдан в компанию Air Spray (1967) Ltd., в которой получил б/н C-GHZI и имя Long Liner и летает в ней по сей день.
Культурные аспекты
Происшествие с рейсом 008 показано в 12 сезоне канадского документального сериала Расследования авиакатастроф в эпизоде Борьба за управление.
Напишите отзыв о статье "Аварийная посадка L-188 в Анкоридже"
Примечания
- ↑ [www.planelogger.com/Aircraft/Registration/N1968R/781754?seo=L-188-C_Northwest%20Territorial%20Airways%20Ltd N1968R — PlaneLogger]
Ссылки
- [aviation-safety.net/database/record.php?id=19830608-2 Описание происшествия на Aviation Safety Network]
|
Отрывок, характеризующий Аварийная посадка L-188 в Анкоридже
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.