Авария Ил-62 в аэропорту Маган

Авария в аэропорту Маган
Общие сведения
Дата	21 ноября 1990 года
Время	06:45 МСК
Характер	Выкатывание за ВПП
Причина	Ошибка экипажа
Место	аэропорт Маган (РСФСР, СССР)
Координаты	62°06′30″ с. ш. 129°32′50″ в. д.62.10833° с. ш. 129.54722° в. д. / 62.10833; 129.54722
Воздушное судно
Ил-62 компании Аэрофлот
Модель	Ил-62
Авиакомпания	Аэрофлот (Московское ТУГА, Домодедовское ПО)
Пункт вылета	Домодедово, Москва
Пункт назначения	Якутск Маган
Рейс	93
Бортовой номер	СССР-86613
Дата выпуска	февраль 1975 года
Пассажиры	179
Экипаж	10
Раненые	12
Выживших	189 (все)

Не путать с аварией 30 июня 1990 года в аэропорту Якутск

В среду 21 ноября 1990 года в аэропорту Маган при посадке потерпел аварию Ил-62 компании Аэрофлот, в результате чего были ранены 12 человек.

Сведения о самолёте

Ил-62 с бортовым номером 86613 (заводской — 51901, серийный — 19-01) был выпущен Казанским авиазаводом в феврале 1975 года и передан МГА СССР, которое 25 марта направило его в 235-й Отдельный Правительственный авиаотряд. 22 июля 1976 года его перевели в Домодедовский авиаотряд Московского Территориального Управления гражданской авиации.

Авария

Лётный экипаж из 1-го лётного отряда состоял из 5 человек во главе с командиром — пилотом 1 класса А. С. Гонопольским. В салоне работали 5 бортпроводников. Самолёт должен был выполнять пассажирский рейс из Москвы в Якутск, однако аэропорт Якутска был закрыт по метеоусловиям, так как в нём стоял морозный туман. В связи с этим рейсы направлялись в региональный аэропорт Маган, чья грунтовая взлётно-посадочная полоса длиной 3440 метров в зимнее время укреплялась льдом и снегом, чтобы была возможность принимать большие самолёты. В 00:58 МСК Ил-62 вылетел из московского аэропорта Домодедово. На его борту находились 179 пассажиров, включая 10 детей.

В 06:45 МСК в простых метеоусловиях авиалайнер начал выполнять посадку в аэропорту Маган. Но так как экипаж не был подготовлен к посадке на заснеженную грунтовую полосу, то пролетел её торец на высоте 22 метра, то есть значительно выше установленной. Тогда экипаж увеличил вертикальную скорость до 2 м/с и в 1647 метрах от входного торца полосы приземлился на скорости 262 км/ч и с перегрузкой 1,2g. Такой перелёт был связан с тем, что режим двигателей был снижен до малого газа только перед касанием. После касания самолёт ещё 570 метров промчался с поднятой передней стойкой шасси. Как только она коснулась земли (2215 метров от начала полосы), экипаж тут же начал выпускать спойлеры, которые полностью выпустились ещё через сотню метров, после чего экипаж только приступил к торможению. Поняв, что в пределах полосы авиалайнер остановиться не успеет, в 47 метрах от конца полосы экипаж выключил двигатели, чтобы при разрушении избежать пожара.

Ил-62 выкатился за пределы взлётно-посадочной полосы и на расстоянии около четырёх сотен метров выехал на склон заснеженного оврага, покрытого мелколесьем и начал разрушаться. Проехав так около сотни метров, авиалайнер наконец остановился в 538 метрах от полосы. В результате происшествия все три стойки шасси были сломаны, разрушена механизация крыла и частично само крыло и фюзеляж. Штурман и 3 пассажира получили средние телесные повреждения, два бортпроводника и 6 пассажиров — незначительные.

Последствия

После данного происшествия был запрещён приём в аэропорту Маган воздушных судов 1-го и 2-го классов.

Отрывок, характеризующий Авария Ил-62 в аэропорту Маган

Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.