Авария Ил-86 в Дубае

Рейс 521 Аэрофлота
Ил-86 борт RA-86074 за 8 лет до аварии
Общие сведения
Дата	21 сентября 2001 года
Время	20:09 GST
Характер	Жёсткая посадка
Причина	Посадка без выпуска шасси, ошибка пилотов (нарушение предписаний РЛЭ)
Место	Международный аэропорт Дубай, Дубай, ОАЭ
Координаты	25°15′10″ с. ш. 25°21′52″ в. д.25.25278° с. ш. 25.36444° в. д. / 25.25278; 25.36444
Погибшие	0
Раненые	0
Воздушное судно
Модель	Ил-86
Авиакомпания	Аэрофлот
Пункт вылета	Международный аэропорт Шереметьево, Москва, Россия
Пункт назначения	Дубай, ОАЭ
Рейс	SU521
Бортовой номер	RA-86074
Дата выпуска	1 августа 1985 года
Пассажиры	307
Экипаж	15
Выживших	322 (все)

См. также: Рейс 521

Авария Ил-86 в Дубае — авиационная авария, произошедшая 21 сентября 2001 года в Международном аэропорту Дубая. Авиалайнер Ил-86 авиакомпании «Аэрофлот» совершал рейс SU521 по маршруту Москва — Дубай, но, заходя на посадку в аэропорту Дубая, по вине экипажа совершил жёсткую посадку «на брюхо». Все находившиеся на его борту 322 человека (307 пассажиров и 15 членов экипажа) выжили.

Самолёт

Ил-86 (регистрационный номер RA-86074, заводской 51483205041) был выпущен Воронежским акционерным самолётостроительным обществом (ВАСО) 1 августа 1985 года. 9 августа того же года был передан авиакомпании «Аэрофлот» (с 9 августа 1985 года по 1992 год — ЦУ МВС, Шереметьевский ОАО). В 1992 году его бортовой номер сменился с СССР-86074 на RA-86074. Оснащен четырьмя двухконтурными турбореактивными двигателями НК-86 Куйбышевского моторного завода. На день аварии совершил 7132 цикла «взлёт-посадка» и налетал 23711 часов.

Хронология событий

21 сентября 2001 года Ил-86 борт RA-86074 выполнял международный рейс SU521 Москва — Дубай. Самолётом управлял экипаж в составе командира В. И. Ивочкина (пилот 1-го класса, налетал 16501 час 40 минут, 6080 часов 20 минут из них на Ил-86), второго пилота С. К. Севастьянова (пилот 3-го класса, налетал 8920 часов 34 минуты, 1126 часов 46 минут из них на Ил-86), штурмана С. Н. Афанасьева, бортинженера Е. А. Малинина и 11 бортпроводников. Всего на его борту находилось 322 человека: 15 членов экипажа и 307 пассажиров.

В схеме захода на посадку аэропорта Дубая самолёты выпускали шасси непосредственно перед касанием ВПП. Это было необходимо для снижения шума при пролёте над жилыми районами (из-за меньшего аэродинамического сопротивления нужна меньшая тяга двигателей и мощность). Однако Ил-86 оборудован звуковой и световой сигнализацией «шасси выпусти», которая срабатывает, когда закрылки выпускают в посадочное положение.

Тогда командир, дабы не отвлекаться в промежутке от момента выпуска закрылков и до выпуска шасси, распорядился её отключить. При заходе лайнера на посадку, грубо нарушая РЛЭ, бортинженер стал зачитывать контрольную карту и самостоятельно отвечать на все её пункты. КВС, второй пилот и штурман его не контролировали. В результате бортинженер ошибочно посчитал, что шасси выпущены, а остальные члены экипажа в кабине этот момент не проконтролировали, в том числе и по причине отключенной сигнализации шасси.

В 20:09 GST с выпущенной механизацией крыла и убранными шасси рейс SU521 произвёл посадку на ВПП №30R аэропорта Дубая. При скольжении по ВПП произошло возгорание двигателей № 2 и № 3, а также в хвостовом грузовом отсеке. Факт посадки без шасси был обнаружен одним из проводников. Благодаря своевременным действиям аварийных служб аэропорта пожар был быстро ликвидирован, а пассажиры и экипаж эвакуированы. Никто из находившихся на борту 322 человек не погиб.

Расшифровка переговоров

КВС: Хорошо.
Штурман: Высота 85 метров.
КВС: По приборам держим…
Штурман: Решение.
КВС: Хорошо, садимся.
Штурман: 50.
КВС: Хорошо.
Штурман: 40.
Штурман: 35.
Штурман: 30.
Штурман: 25.
Штурман: 20.
Штурман: 15, торец.
Штурман: 10.
Штурман: 5.
КВС: Режим 70.
Штурман: 3, 2, 1. Скорость 280.
КВС: Режим малый газ.
Бортинженер: Малый.
???: На малом.
???: 270 скорость.
КВС: Спойлеры.
КВС: Реверс.
GPWS: ПОЖАР, ПОЖАР.
Штурман: 1500.
Штурман: Скорость 230.
Штурман: 220.
GPWS: …ВТОРОЙ ДВИГАТЕЛЬ.
???: Выключил.
???: Горит.
???: Горит.
GPWS: НА САМОЛЁТЕ ИЛ-86 ПОЖАР.
???: Горим!
Штурман: 170.
Штурман: 160.
GPWS: НА САМОЛЁТЕ ИЛ-86 ПОЖАР.
???: Первый гасим.
КВС: Тормоза отпусти.
GPWS: ПЕРВЫЙ ДВИГАТЕЛЬ.
Штурман: 120, 130.
КВС: Реверс выключить.
GPWS: ПЕРВЫЙ ДВИГАТЕЛЬ.
???: Выключи реверс.
???: Проверьте.
КВС: Всё включить пожарное.
GPWS: 4-Й ДВИГАТЕЛЬ.
???: Ну, давай, давай.
GPWS: ВЫПУСТИ ШАССИ.
GPWS: 1-Й ДВИГАТЕЛЬ ПРОВЕРИТЬ.
КВС: Отпусти тормоза! Ты что прицепился?
GPWS: ОТКАЗ ВСЕХ ГИДРОСИСТЕМ.
Конец записи.

Расследование

Расследованием причин аварии рейса SU521 занялись комиссия Генеральной администрации гражданской авиации ОАЭ (GCAA) и российские эксперты Межгосударственного авиационного комитета (МАК), а также представители Государственной службы гражданской авиации, ОКБ Ильюшина и авиакомпании «Аэрофлот».

По заключению специалистов, авария произошла вследствие «невыполнения экипажем действий, предписанных руководством по летной эксплуатации». Пилотов подвело различие в схемах посадки, принятых в российских и зарубежных аэропортах. В России самолет, заходя на посадку, сначала выпускает шасси, а затем закрылки, а за рубежом наоборот. Дело в том, что выпущенное шасси создает препятствие для встречного потока воздуха, что приводит к возникновению дополнительного шума при посадке. Санитарные требования по шуму за границей более жесткие, поэтому шасси не разрешается выпускать раньше времени.

Во время посадки в международных аэропортах российские пилоты руководствуются местными правилами, а автоматика самолета остается верной «российской схеме», на которую её настроили на заводе-производителе (начинает реветь сирена и мигать предупредительное табло, сигнализирующие, что порядок действий экипажа нарушен). Ревущую сирену пилоты отключают, чтобы не мешала, и это запрещено инструкциями, что и произошло с рейсом 521.

Но ошибка пилотов заключалась не только в этом. При посадке роли в экипаже распределялись так: второй пилот сажал лайнер, а КВС при этом учил его садиться в иностранных аэропортах. И оба пилота «забыли» про бортинженера, действия которого они, опять же в соответствии с инструкцией, обязаны были контролировать, но не делали этого. Бортинженер, оказавшись в одиночестве, был вынужден сам себе задавать обязательные при посадке вопросы и сам же на них отвечать.

— Частота аэропорта?
— Такая-то, настроена.
— Давление за бортом?
— Такое-то, выставлено.
— Посадочный маяк?
— Отдан.
— Скорость?
— Триста.
— Шасси?
— Выпущено,— проговорил он, но последнюю команду он не выполнил.

Последствия

В тот же день авиакомпания «Аэрофлот» выплатила компенсацию пассажирам в размере $ 400 каждому ($ 20 за килограмм груза, сгоревшего в хвостовом отсеке). Также ей пришлось выплатить компенсацию $ 10 000 000 аэропорту за 13-часовой простой из-за блокировки ВПП.

Уже в аэропорту Дубая были задержаны лётные свидетельства у всех четырёх пилотов. Позже в авиакомпании «Аэрофлот» были уволены заместитель лётного директора, командир эскадрильи самолетов Ил и командир лётного отряда Ил-86.

Дальнейшая судьба самолёта

В результате посадки без шасси у лайнера были повреждены планёр и силовые установки, а также откидные панели подхода к переднему лонжерону левого полукрыла. Сгорела носовая часть крыла в районе двигателя № 3, панели подхода также были повреждены огнём. Лайнер в итоге был списан.

В 2001—2003 годах фюзеляж самолёта был затоплен в Персидском заливе и использовался водолазами-любителями и в аттракционах.

См. также

• Катастрофа Ил-18 во Внукове
• Авария Boeing 737 в аэропорту Храброво
• Авария Boeing 767 в Варшаве

Ссылки

• [youtube.com/watch?v=h37-3XojWh8 Компьютерная реконструкция аварии] на YouTube
• [airdisaster.ru/database.php?id=215 Авария Ил-86 а/к Аэрофлот-Российские авиалинии в а/п Дубай (борт RA-86074), 21 сентября 2001 года.]
• [aviation-safety.net/database/record.php?id=20010921-0 Описание происшествия на Aviation Safety Network]
• [www.kommersant.ru/doc/312464 "Аэрофлот" оплатит забывчивость пилотов]

Отрывок, характеризующий Авария Ил-86 в Дубае

Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.