Авария Як-40 под Армавиром

Рейс 929 Аэрофлота
Общие сведения
Дата	7 декабря 1976 года
Характер	Истощение топлива
Причина	Ошибка авиадиспетчера
Место	2 км от аэродрома Армавир, Краснодарский край (РСФСР, СССР)
Воздушное судно
Як-40 компании Аэрофлот
Модель	Як-40
Авиакомпания	Аэрофлот (Украинское УГА, Днепропетровский ОАО)
Пункт вылета	Днепропетровск
Пункт назначения	Минеральные Воды
Рейс	Н-929
Бортовой номер	СССР-87756
Дата выпуска	1970 год
Пассажиры	4
Экипаж	25
Погибшие	0
Выживших	29 (все)

Авария Як-40 под Армавиром — авиационная авария, произошедшая 7 декабря 1976 года в окрестностях Армавира с самолётом Як-40 авиакомпании Аэрофлот. В данном происшествии никто не погиб.

Самолёт

Як-40 с бортовым номером 87756 (заводской — 9030112, серийный — 12-01) был выпущен Саратовским авиационным заводом в 1970 году, а 17 января 1971 года Министерство авиапромышленности передало его ГосНИИ ГА. К 26 июля 1973 года авиалайнер передали Министерству гражданской авиации, которое к направило его в Днепропетровский авиаотряд Украинского управления гражданской авиации.

Авария

Самолёт выполнял рейс Н-929 из Днепропетровска в Минеральные Воды. В 18:14 на подходе к аэропорту Минеральных Вод экипаж связался с диспетчером подхода и получил указание направляться на запасной аэродром, так как в Минводах стоял туман, а видимость составляла около 300 метров, что было ниже метеорологического минимума для самолёта. Экипаж запросил разрешение следовать в Ставропольский аэропорт, однако получил отказ, так как, согласно словам диспетчера, там также стоял туман, а видимость составляла около 300 метров.

Вместо этого, экипаж был отправлен в Краснодар, несмотря на малый запас топлива. По пути к Краснодару экипаж произвёл расчёт топлива и понял, что его не хватит, в связи с чем принял решение следовать на военный Армавирский аэродром. При заходе на посадку на данный аэродром на предпосадочной прямой произошло истощение топлива, в результате двигатели остановились, В данной ситуации экипаж был вынужден принять решение о вынужденной посадке вне аэродрома. Як-40 приземлился на поле в 2 километрах от аэродрома, проехав которое врезался в небольшие деревья, после чего остановился. Никто из находящихся на борту пассажиров и членов экипажа не погиб, но сам самолёт получил критические повреждения и был списан.

Расследование

Как показала проверка, когда рейсу Н-929 было отказано в посадке в Ставропольском аэропорту, на самом деле видимость там в это время составляла 700 метров, что выше метеорологического минимума для самолётов Як-40 и позволяло совершить посадку.

Отрывок, характеризующий Авария Як-40 под Армавиром

На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.