Ава (государство, Бирма)
| Ава | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
 Мьянма в 1450 году | ||||
| Столица | Ава | |||
Ава (бирм. အင်းဝခေတ်) — средневековое государство на территории современной Мьянмы, существовавшее в 1364—1555 годах и располагавшееся в северной Бирме, на реке Мьинге, в долине Чаусхе[1]. Вплоть до конца XIX века Бирма была известна в Европе как Ава.
В 1364 году царство Сикайн пало под ударами шанских княжеств. Бежавший из Сикайна вместе с семьёй правителя Тадоминбья основал на реке Мьинге (приток Иравади) город Ава. Удобное расположение вблизи долины Чаусхе, являющейся рисовой житницей страны, и стабилизация политической власти позволили Аве стать наиболее важным политическим центром всех мьянманцев.
Тадоминбья смог отвоевать у шанов разорённые территории бывших Сикайна и Пиньи и присоединил их к Аве. При Тадоминбье в долине Чаусхе была укреплена монашеская община (сангха), построены будиийские храмы, усовершенствована ирригация[1]. Наследовавший Тадоминбье Минджи Свасоке, подчёркивавший также своё генеалогическое родство с династией, правившей в Паганском царстве, смог в значительной мере объединить Центральную Мьянму (особенно с захватом в 1377 году города Таунгу). В 1371 году он провёл разграничение владений с монским государством Хантавади. Чтобы хоть как-то обезопасить себя от нападений шанов, Минджи Свасоке был вынужден в 1383 году отправить посольство в Китай и признать себя вассалом недавно утвердившейся империи Мин.
В 1374 году Минджи Свасоке посадил на трон Аракана сначала своего дядю, а потом сына. Вмешательство монского царя Разадари вскоре позволило араканцам добиться независимости от авского двора, но ненадолго.
При Минджи Свасоке началась затяжная война Авы с Хантавади, продолжившаяся и при его преемнике Минкхауне. Наибольшего успеха мьянманцы достигли в 1415 году, когда ими была занята почти вся западная часть дельты Иравади, кроме Пегу и Мартабана. Однако вскоре после этого на Аву напали объединённые силы шанских князей. Достигнув столицы, шаны осадили город; это было результатом манёвра Разадари, которому удалось подкупом разрушить дружеские отношения авского двора с северными шанскими княжествами.
С начала XV века Авское государство вступает в пару наивысшего расцвета. Велась активная караванная торговля с Китаем. Поддерживались отношения и со Шри-Ланкой (в 1456 и 1474 годах в Канди из Авы отправлялись миссии). Основным занятием жителей являлось рисоводство. В Авском государстве началось формирование бирманской национальной литературы; известны поэты Шин Уттамаджо (1453-1542) и Шин Махатилавунта (1453-1518)[1].
После смерти Минкхауна Авское государство постепенно начало разрушаться. В 1430 году полностью отделился Аракан. Всё большей независимостью от центра начали обладать члены правящей семьи, которым раздавались уделы; самые крупные из них считали правителя Авы лишь первым среди равных. Феодалы стали использовать царские титулы, стремились превратить свои владения в наследственные, строили в них укрепления, набирали личные дружины.
В середине XV века начались нашествия китайских войск. В 1446 году китайские войска подошли к стенам Авы, и царю Нарапати пришлось признать себя данником китайского императора.
В 1455 году были достигнуты соглашения о нормализации отношений с Араканом и проведена демаркация границы.
В начале XVI века усилились шанские набеги с севера, начинающиеся обычно с окончанием муссонов. Особенно активизировавшееся княжество Мохньин в 1524 году захватило северо-восточную часть Авского государства с городом Бамо, а затем его войска дошли до Таемьо и Пьи. В 1527 году шаны захватили, разгромили и сожгли город Ава. Последний правитель Авы, принимавший участие в битве, был убит на своём боевом слоне выстрелом из мушкета (считается, что это — первое упоминание об использовании огнестрельного оружия в Мьянме). Само же государство посуществовало до 1555 года, когда было захвачено Байиннауном из династии Таунгу и включено им в состав нового бирманского королевства[1].
Источники
- ↑ 1 2 3 4 Козлова М. Г. Ава // Большая российская энциклопедия / С. Л. Кравец. — М: Большая Российская энциклопедия, 2005. — Т. 1. — С. 51. — 768 с. — 65 000 экз. — ISBN 5-85270-329-X.
- «История Востока» (в 6 т.). Т.II «Восток в средние века» — Москва: издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2002. ISBN 5-02-018102-1
- «История Востока» (в 6 т.). Т.III «Восток на рубеже средневековья и нового времени. XVI—XVIII вв.» — Москва: издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. ISBN 5-02-017913-2
Напишите отзыв о статье "Ава (государство, Бирма)"
Отрывок, характеризующий Ава (государство, Бирма)
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.
Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
