Беа, Августин

Его Высокопреосвященство кардинал Августин Беа Augustin Bea<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал Августин Беа на встрече в 1963 году.</td></tr>
Председатель Папского Секретариата по Христианскому Единству
6 июня 1960 года — 16 ноября 1968 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Йоханнес Виллебрандс
Рождение:	25 мая 1881(1881-05-25) Ридбёринген, Германская империя
Смерть:	16 ноября 1968(1968-11-16) (87 лет) Рим, Италия
Принятие священного сана:	25 августа 1912 года
Принятие монашества:	18 апреля 1902 года
Епископская хиротония:	19 апреля 1962 года
Кардинал с:	14 декабря 1959 года
Награды:

Августин Беа (нем. Augustin Bea; 25 мая 1881, Ридбёринген, Германская империя — 16 ноября 1968, Рим, Италия) — немецкий куриальный кардинал, иезуит, экзегет, один из организаторов экуменического движения в Римско-католической Церкви. Председатель Папского Секретариата по Христианскому Единству с 6 июня 1960 по 16 ноября 1968. Титулярный архиепископ Германии Нумидийской с 5 по 19 апреля 1962. Кардинал-дьякон с 14 декабря 1959, с титулярной диаконией Святого Саба с 17 декабря 1959.

Ранняя жизнь, образование и священство

Родился Августин Беа 28 мая 1881 года, в маленькой деревушке Ридбёринген, сегодня это часть Блумберга, что в архиепархии Фрайбурга-в-Брейсгау, на территории Германской империи (сегодня — земля Баден-Вюртемберг). Его родители, Карл Беа и Мария Мерк, поженились довольно поздно в жизни, и он был их единственным ребёнком. Отец был плотником, строителем и владельцем фермы, он построил много домов Ридбёрингене.

Изучал философию и богословие в университетах Фрайбурга, Инсбрука, Валкенбурга (Нидерланды), Берлина. В 18 апреля 1902 года вступил в орден иезуитов, так как он «был очень склонен к научной жизни».

25 августа 1912 года был рукоположен в священника, в 1921—1924 годах провинциал иезуитов в Германии.

На преподавательской и куриальной работе

В 1917—1921 годах преподавал на кафедре Ветхого Завета в Валкенбурге; в 1924—1928 годах профессор библейского богословия в Папском Григорианском университете и одновременно (вплоть до 1959 года) профессор по кафедре исагогики и ветхозаветной экзегезы в Папском Библейском институте в Риме. В 1930—1949 годах ректор Папского Библейского института, издатель журнала «Biblica». Был консультантом в папских конгрегациях: пропаганды веры, по делам Восточных Церквей, обрядов, семинарий и университетов, а также членом папских комиссий по библейским исследованиям, по пересмотру Кодекса канонического права. В 1945—1958 годах исповедник Папы Пия XII.

Кардинал

Возведён в кардиналы-дьяконы Папой Иоанном XXIII на консистории от 14 декабря 1959 года, получил красную шляпу и титулярную диаконию Святого Саба, 17 декабря 1959 года. Его кардинальский девиз — «In Nomine Domini Jesu».

6 июня 1960 года. назначен председателем Секретариата по христианскому единству.

5 апреля 1962 года избран титулярным архиепископом Германии Нумидийской. Рукоположен в епископы 19 апреля 1962 года, в патриаршей Латеранской базилики в Риме, Папой римским Иоанном XXIII, при содействии кардинала Джузеппе Пиццардо и кардинала Бенедетто Алоизи Мазеллы. На этой же церемонии были рукоположены кардиналы бенедиктинец Хоакин Ансельмо Мария Альбареда, Антонио Баччи, Франческо Браччи, доминиканец Майкл Браун, Уильям Теодор Хёрд, Альберто ди Жорио, сульпицианин Андре Жюльен, кларетинец Аркадио Мария Ларраона, Франческо Морано, Альфредо Оттавиани и Франческо Роберти.

Библеист и экзегет

Значительное место в научной деятельности Беа занимало изучение библейской археологии и древней истории. Благодаря ему были проведены раскопки в Телейлат-эль-Гассуль, севернее Мёртвого моря. Особенно его внимание привлекали раскопки в Рас-Шамра — древнем Угарите, клинописные таблички из Мари, новая литература о Дура-Европос, новооткрытые арамейские тексты на папирусах, кумранские рукописи. По инициативе Беа был основан факультет ориенталистики в Папском Библейском институте и стал издаваться научный журнал «Orientalica». В области экзегетики его интересы концентрировались на вопросах возникновения Пятикнижия, библейского богословия и особенно на проблемах герменевтики Священного Писания. Подчеркивая, что Священное Писание является «общим наследием и сокровищем всех христиан», основой для преодоления разногласий между ними, Беа подготовил новое издание латинского перевода псалмов (Il nuovo Psalterio latino: Chiarimenti sull’origine e lo spirito della traduzione. R., 1946), которое заменило использовавшийся ранее (со времени Папы Дамасия I (366—384)) текст. Пересмотр латинского перевода Библии, предпринятый Беа, впоследствии привел к полной ревизии Вульгаты.

Беа участвовал в разработке энциклики папы Пия XII «Divino afflante Spiritu» (1943 год), решающей для истории развития католической экзегезы в XX веке, в которой стало возможно применение историко-критического метода (содержание энциклики легло в основу Догматической Конституции Ватиканского II Собора «О Божественном откровении» (Dei Verbum)). Под влиянием инструкции Папской Библейской комиссии «De historica Evangeliorum veritate» (Об историчности Евангелий) от 21 апреля 1964 года, созданной при активном участии Беа, Собором было принято решение по вопросу рецепции результатов анализа жанровых форм Евангелий и их историчности. Основы историко-критического метода в отношении текстов Нового Завета были изложены Беа в книге «Историчность Евангелия» (La storicità dei Vangeli. R., 1964).

Второй Ватиканский собор

Большую роль Беа сыграл в развитии экуменического движения в Римско-католической Церкви. Он возглавил созданный в период подготовки II Ватиканского Собора в 1960 году Папский Секретариат по содействию христианскому единству. Будучи его председателем, курировал вопрос о приглашении наблюдателей на Собор от некатолических Церквей и церковных общин, проводил многочисленные встречи с представителями других Церквей, а также Всемирного Совета Церквей в Женеве (февраль 1965 года), с патриархом Константинопольским Афинагором I (апрель 1965 года), с представителями Всемирной лютеранской федерации, Англиканского содружества, Реформатского всемирного союза и методистами. Именно Беа накануне закрытия II Ватиканского Собора папа Павел VI поручил зачитать в соборе святого Петра бреве о взаимной отмене отлучения 1054 года.

Кончина

Кардинал Беа скончался от бронхиальной инфекции в Риме, в возрасте 87 лет. Он был похоронен в апсиде приходской церкви Святого Генезия в родном Ридбёрингене, где также существует музей, посвящённый в его честь.

Наследие

В 1969 году в первую годовщину смерти кардинала Беа, Ватиканом была учреждена премия его имени за деятельность в пользу мира, прогресса и социальной справедливости. В декабре 1981 года Секретариат по Христианскому Единству и Комиссия по отношениям с иудаизмом провели симпозиум, посвященный столетию кардинала Беа. Папа Иоанн Павел II, назвав Августина Беа «апостолом христианского единства», отметил его роль на II Ватиканском Соборе, особенно при подготовке документов об экуменизме, о религиозной свободе, об отношении Римско-католической Церкви к нехристианским религиям.

Труды

• Die neue lateinische Psalmenübersetzung. Ihr werden und ihr Geist, Freiburg i. Brsg. 1949;
• Die Einheit der Christen, Probleme und Prinzipien, Hinweise und Mittel, Verwirklichungen und Aussichten, Freiburg i. Brsg. 1963;
• Von Christus erfaßt, Meitingen/ Freising 1966;
• Die Kirche und das jüdische Volk, Freiburg i. Brsg. 1966;
• Der Weg zur Einheit nach dem Konzil, Freiburg i. Brsg. 1966;
• Die Kirche und die Menschheit, Freiburg i. Brsg. 1967;
• Der Ökumenismus im Konzil — Öffentliche Etappen eines überraschenden Weges, Freiburg i. Brsg. 1969.

Награды

• Большой офицерский крест Ордена «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия» 1954 год;
• Большой крест Орден Почётного легиона;
• Большой крест королевского ордена Георга I.

Ссылки

• [www2.fiu.edu/~mirandas/bios-b.htm#Bea Биография кардинал Августина Беа].

Примечания

Предшественник: должность учреждена

Председатель Папского Секретариата по Христианскому Единству 6 июня 1960 — 16 ноября 1968

Преемник: кардинал Йоханнес Виллебрандс

Отрывок, характеризующий Беа, Августин

Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.