Лескин, Август

Август Лескин

А́вгуст Лески́н (нем. August Leskien; 8 июля 1840, Киль — 20 сентября 1916, Лейпциг) — немецкий лингвист, профессор (1870), член Берлинской академии наук, иностранный член-корреспондент Петербургской академии наук (1876), один из основных представителей школы младограмматиков. Труды по сравнительной грамматике славянских и балтийских языков.

Биография

Учился в Киле и Лейпциге (у Г. Курциуса), позднее в Йене у А. Шлейхера. Преподавал в Геттингене и Йене, с 1870 г. — профессор славистики в Лейпцигском университете; его лекции пользовались большой популярностью во всей Европе и способствовали формированию «лейпцигской школы» младограмматиков.

Лескин — один из первых исследователей истории славянских и балтийских языков; ему, в частности, принадлежит одна из наиболее распространённых классификаций основ славянского глагола. Автор древнеболгарской (1871) и сербо-хорватской (1914) грамматик, очерков по истории именного склонения в литовском, славянских и германских языках (1876) и др.

Ссылки

• [www.krugosvet.ru/articles/66/1006619/1006619a1.htm В энциклопедии «Кругосвет»]
• [www.archive.org/details/grammatikderserb00leskuoft Grammatik der serbo-kroatischen sprache (1914)]
• [www.archive.org/details/handbuchderaltbu00leskuoft Handbuch der altbulgarischen (altkirchenslavischen) Sprache : Grammatik--Texte--Glossar (1905)]

Отрывок, характеризующий Лескин, Август

– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.