Август. Восьмого

Август. Восьмого
Жанр	военный, боевик, драма
Режиссёр	Джаник Файзиев
Продюсер	Джаник Файзиев Фёдор Бондарчук Илья Бачурин
Автор сценария	Джаник Файзиев Майкл Алан Лернер
В главных ролях	Светлана Иванова Максим Матвеев Егор Бероев Александр Олешко
Оператор	Сергей Трофимов
Композитор	Руслан Муратов
Кинокомпания	ГК «Главкино» «Бонанза» при поддержке ФК
Длительность	120 мин.
Бюджет	19 000 000 $
Сборы	12 500 000 $
Страна	Россия Россия
Язык	русский осетинский грузинский
Год	2012
IMDb	ID 2094767
Выход фильма «Август. Восьмого»

К:Фильмы 2012 года

«Август. Восьмого» (иногда указывается как «Август восьмого») — российский кинофильм Джаника Файзиева о конфликте в Южной Осетии, произошедшем в августе 2008 года. Это третий в мире художественный фильм на эту тему и второй фильм, снятый Россией. Съёмки были профинансированы Федеральным Фондом Социальной и Экономической Поддержки Отечественной Кинематографии. В отличие от предыдущих «Олимпиус инферно» и «5 дней в августе» этот фильм, несмотря на спонсируемость государством, официально не рекламировался как «Борьба за правду». Сюжет рассказывает о молодой матери-одиночке, которая, рискуя жизнью, вынуждена пробираться в Южную Осетию, где оказался её 7-летний сын, которого она отправила туда накануне конфликта. Фильм можно разделить на две части, которые чередуются между собой: одна демонстрирует, как в глазах маленького мальчика южноосетинский конфликт превращается в фантастический боевик с супер-роботами, вторая показывает реальность военной обстановки и путешествие главной героини. Идея «донести правду до мира» (которая была частью основных сюжетных линий предыдущих фильмов) в фильме не затрагивается. Хотя фильм имеет военную тематику, в нём нет кровавых сцен или откровенных сцен убийств, весь акцент в основном строится на переплетении судеб различных людей (с которыми встречается главная героиня по ходу её путешествия) и разрушении окружающего материального мира. Дистрибьютором фильма является компания «Двадцатый Век Фокс СНГ» — российский дистрибьютор «20th Century Fox». Детям до 12 лет просмотр фильма разрешён в сопровождении родителей, хотя интернет-магазин Ozon.ru поднял эту планку до 16 лет, а MPAA присвоила фильму рейтинг R.

Практически сразу после начала производства фильм обвинялся в пропаганде, но в то же время вызвал интерес из-за наличия робота на промоплакате. Работа над фильмом началась в середине марта 2011 года и закончилась в начале августа. С октября фильм находился в стадии пост-продакшна. Всероссийская кинопремьера состоялась 21 февраля 2012 года, теле-премьера — 4 ноября в 18:20 на Первом канале. Джаник Файзиев посвятил этот фильм всем близким ему женщинам, которые принимали участие в его воспитании.

Хотя фильм входил в число самых кассовых фильмов российского кинопроката 2012 года, его сборы смогли окупить его бюджет только наполовину (международный прокат фильма вышел очень ограниченным), и в ноябре 2012 года российское издание «Forbes» включило «Август. Восьмого» в список 12-ти самых громких провалов российского кино в 2012 году, правда на последнее 12-е место. Тем не менее, в январе 2013 года фильм занял 3-е место в списке лучших фильмов 2012 года российского производства по мнению белорусских экспертов.

Сюжет

23-летняя кондитерша-москвичка и мать-одиночка Ксения (Светлана Иванова) соглашается с предложением своего бывшего мужа, осетина Заура (Егор Бероев) отправить их 7-летнего сына Артёма (Артём Фадеев) на отдых к его родителям в Южную Осетию (где Заур служит в миротворческих войсках) в деревню Сидамонта, которая находится недалеко от грузино-югоосетинской границы. 7 августа 2008 года Артём улетает вместе с сослуживцем Заура Ильёй (Хасан Бароев), а в тот же день Ксения случайно узнаёт из Интернета о растущем на границе напряжении и звонит Зауру с требованием вернуть Артёма, но Заур считает статьи провокацией, и отказывается её слушать. Ксения в замешательстве и приходит за советом к своему любовнику Егору (Александр Олешко), с которым она собиралась поехать в Сочи (и поэтому согласилась отпустить Артёма, поскольку Егор не очень хорошо ладил с ним). Егор показывает своё истинное лицо, жёстко высказав героине, что он не имеет никакого желания считаться с проблемами её семьи. Расстроенная Ксения сама на самолёте прилетает во Владикавказ, откуда на «скотовозе» отправляется в Цхинвал. После Рокского тоннеля двигатель автобуса глохнет, и его берёт на буксир грузовик «Урал». Внезапно грузовик и автобус подвергаются двойной ракетной атаке. Ксения чудом остаётся жива. Её и других уцелевших спасает разведотряд миротворцев во главе с командиром Лёхой (Максим Матвеев), который, поддавшись на уговоры Ксении, отвозит её в Цхинвал и высаживает перед зданием парламента Южной Осетии буквально за минуту до начала бомбардировки «Градами». Вместе с попавшимся ей на пути ополченцем Казбеком (Алексей Гуськов) Ксения садится в машину и, подобрав нескольких беженцев, едет в ближайший военный лагерь. Тем временем Заур, который отпросился с базы для того, чтобы эвакуировать родителей с сыном, дозванивается до Ксении, и оба решают встретиться в лагере для беженцев в Джаве. Но попытка Заура эвакуировать родителей и Артёма проваливается: когда они садятся в его уазик, он и его родители гибнут от снаряда, выпущенного грузинским танком (несмотря на то, что Заур продемонстрировал экипажу танка каску с нашивкой миротворца), а Артём от увиденного впадает в глубокий шок и уходит в мир своего воображения, где отгораживается от пугающей его реальности с помощью его любимого детского спектакля о приключениях мальчика Космобоя и Доброго Робота (лицо и голос Егора Бероева), которые борются против человекоподобного существа Мраковласта (Джаник Файзиев). Ища способы добраться до сына, Ксения крадёт удостоверение репортёра и присоединяется к отряду Ильи в качестве журналиста. Но через некоторое время отряд попадает в засаду, где Илья погибает, а Ксения, опять же, чудом остаётся жива, хотя и с сотрясением мозга, и продолжает дальнейший путь теперь в сопровождении случайно подвернувшегося ей Лёхи, чей отряд движется в Шанхай, где грузинские войска обстреливают миротворческую базу, в которой укрываются беженцы. Положение Ксении осложняется тем, что у Артёма серьёзная скользящая рана на виске и он от кровопотери подвергается галлюцинациям. Ксения, догадавшись об этом, поддерживает с сыном связь посредством mms-ок, в которых обращается к нему от лица Доброго Робота (так как сам Артём отождествляет себя с Космобоем). Двигаясь вместе с Лёхой, Ксения становится невольным свидетелем того, как он показывает себя не только уверенным военным профессионалом (когда, например, ловким манёвром уводит отряд с линии огня грузинского танка), но и заботливым сыном (когда говорит по телефону с матерью, у которой проблемы с сердцем и которая не знает, что её сын теперь в горячей точке, а Лёха не хочет её волновать). Когда они добираются до миротворческого лагеря, то выясняется, что эвакуация беженцев, которых оказалось больше ста человек вместо предполагавшихся вначале 10-12, может растянуться надолго, а Ксения не может ждать и поэтому дальше вынуждена идти в одиночку, теперь уже полагаясь только на собственные силы. Избежав всех опасностей быть замеченной, она наконец добирается до Артёма, который от потери крови уже почти без сознания, и когда Ксения делает ему повязку, то он даже не различает её и не слышит её голос. Поскольку Артём не может идти, она угоняет джип Defender у грузинских солдат, находящихся неподалёку. На джипе Ксении удаётся сначала оторваться от двух грузинских грузовиков, а затем она, вспомнив манёвр Лёхи, обманом заставляет оказавшийся на её пути грузинский танк выстрелить в увязавшийся за ней перед этим броневик Otokar Cobra. Всё это время Артём, у которого сознание балансирует на грани реальности и вымышленного мира, видит вместо грузинской техники Мраковласта и его слуг, а Ксения изредка преображается в Доброго Робота. Ксения неожиданно въезжает в сосредоточение грузинских войск и умудряется оттуда выбраться лишь потому, что солдаты оказываются не готовы к её появлению. В это время в воздухе появляются российские штурмовики Су-25, выпускающие по противнику ракеты, которые уничтожают грузинскую бронетехнику, а вместе с ними и Мраковласта в воображении мальчика. Ксении только чудом удаётся вывести джип из зоны бомбардировки, но вскоре она сталкивается с грузинским солдатом (Александр Хошабаев), который, угрожая ей автоматом, силой вытаскивает её из машины, и Ксения, как может, объясняет ему, что хочет спасти сына, и говорит, что его мать сделала бы ради него то же самое. Солдат, приняв правоту её доводов, объясняет Ксении, что российские военные, увидев грузинский джип, немедленно откроют по ней огонь, и предлагает подбросить её до линии фронта настолько близко, насколько это возможно. Привезя Ксению почти к самому фронту, солдат оставляет её там и уезжает, подняв на прощание руку. Ксения, с Артёмом на руках, идёт вперёд навстречу русским войскам, и командир головного танка (Кирилл Плетнёв) требует от неё сойти с дороги. Ксения, которая ещё не отошла от пережитого, в ответ только улыбается, отходит в сторону и всё равно продолжает идти дальше по дороге против движения войск. Командир в ответ бросает реплику: «Не, пацаны, так мы сегодня до Тбилиси точно не доедем!». Позже в полевом госпитале Артёму, лежащему под капельницей, с помощью сказок Ксении про Космобоя и Доброго Робота удаётся выйти из мира иллюзий и наконец осознать, что его отец мёртв (в момент гибели Заура мозг Артёма выдал защитную реакцию, при которой Заур преобразился в Доброго Робота, из-за чего Артём фактически видел его смерть, а не смерть отца). Ещё позже они стоят в очереди к вертолёту, который отвезёт их в Россию, и здесь их находит Лёха, который сообщает им, что война закончилась, российские войска остановились в Гори. Артём, окончательно оправившийся от травмы, проявляет к Лёхе интерес, видя героя теперь уже не в выдуманном Добром Роботе, а в простом солдате. Они с Ксенией прощаются с ним и садятся в вертолёт. Пока он летит в воздухе, внизу колонна российских солдат уходит из Южной Осетии.

Параллельно всем вышеперечисленным сценам развивается ещё одна сюжетная линия, демонстрирующая Президента Российской Федерации (Владимир Вдовиченков). Отдыхая с женой на своей яхте на Волге, он посреди ночи разбужен звонком и узнаёт о начале войны. На заседании правительства многие решают, что нужно начинать контрнаступление, но один из министров (Сергей Газаров) выступает против этого, говоря, что тогда весь мир назовёт Россию агрессором и страна окажется в международной изоляции, сравнимой со временами холодной войны. Президент отвечает, что иначе нельзя, потому что российские миротворцы под атакой.

Фильм заканчивается краткой сценой в квартире Ксении, где на автоответчике её телефона проигрываются три сообщения от Егора, который раскаивается и просит прощения, потому что очень по ней скучает. Последнее, четвёртое проигрывающееся сообщение — от Лёхи, который успевает только представиться, после чего идут титры, предваряющиеся надписью «Вырастившим и воспитавшим меня женщинам посвящается».

Вырезанные сцены

Очень много кадров из вырезанных сцен можно было увидеть в обоих рекламных трейлерах. Почти все они не прошли пост-продакшн, потому что в большинстве эпизодов реплики актёров не переозвучены и едва слышны.

• Кондитерская — сцена показывает, что Ксения работает кондитершей. Она хочет ответить на звонок мобильного телефона (подразумевается, что это mms-сообщение со спектаклем, который смотрит Артём), но её перехватывает Егор, который пришёл к ней с цветами. Он приглашает её выпить кофе и затем начинает суфлировать ей, когда она отпрашивается у начальницы.
• Ксения и Заур — Ксения идёт под дождём с работы. Когда она садится в машину, ей звонит Заур с просьбой прислать к нему Артёма, потому что он очень скучает по нему. Ксения очень напряжена (потому что роняет ключи, потом не может открыть машину, затем сама машина не заводится) и говорит, что если он хочет, то пусть сам приезжает в Москву. Они постепенно ссорятся и переходят на повышенные тона. Краткий кадр с Зауром, когда он просит прислать к нему Артёма, присутствовал в первом трейлере.
• Репетиция в театре — Артём наблюдает за репетицией спектакля (репетируется та самая финальная сцена). Нервный режиссёр (Файзиев), который играет в этом спектакле самого Мраковласта, раздаёт указания. Приходит Ксения. Пока она разговаривает с одной из работниц сцены (Татьяна Пискарёва), у Артёма звонит телефон и он, слушая позывную мелодию с выстрелами, начинает снова воображать, что видит живого Мраковласта, и делает вид, что стреляет в режиссёра из пушки, расположенной у него на запястье (роль «пушки» исполняет мобильник). В этой сцене выясняется, что Артём не первый раз смотрит спектакль, и, вероятно, Ксения не имеет никого, кто бы мог присматривать за Артёмом, почему она и оставляет его под присмотром работников сцены.
• Мама и сын — Артём лежит под столом и наблюдает, как Ксения наводит порядок в комнате (она готовится к приходу Егора). Артём спрашивает её, почему она с ним не играет, а потом останавливает её, когда она чуть было не наступает на фигурку робота (которую потом раздавит Егор). Они падают на пол, и он просит её поиграть с ним в самолёты. Ксения приподнимает его над собой, и Артём кричит: «Я самолёт! Я летающий робот!» Кадры из сцены есть в первом трейлере.
• Ксения и воздушные шарики — Ксения, идя по улице, случайно протыкает воздушный шарик у девочки (сцена идёт либо после того, как она проводила Артёма в аэропорту, либо после того, как она сообщила Егору, что может поехать с ним в Сочи).
• Кремль — два советника президента обсуждают катастрофу с автобусом. По их мнению, выстрел мог быть сделан с обеих сторон (намекая, что снаряд мог быть выпущен и со стороны России).
• Город в огне — Заур в джипе едет в Сидамонту и видит в стороне от дороги панораму горящего Цхинвала.
• Медпункт — в Джаве доктор перевязывает Ксении обожжённые пальцы, а она рассказывает ему о её впечатлениях во время бегства из Цхинвала. Доктор говорит, что ей надо поесть.
• Засада — сделанная киностудией «Mon Ula Films» раскадровка сцены, где Илья и Ксения попадают в засаду, содержала более интенсивные эпизоды, в виде охваченных огнём солдат, идущих, как зомби; момент, когда разбиваются наручные часы Ильи; смерть ещё одного грузинского солдата, которого Илья убивает ножом (в фильме он убивает только одного грузинского солдата ударом ножа в подмышку, а в раскадровке перед этим дерётся с ещё одним солдатом, которого бьёт ножом в горло).
• Госпиталь — сон-галлюцинация, следующая после сцены, где Ксении мерещится, что она летит в воздухе. Сюжет сна навеян Ксении её воспоминаниями о родах. Ксения приходит в себя в операционной, откуда акушер в хирургической маске вывозит её на каталке в коридор. Всё вокруг залито ярким светом, у Ксении двоится в глазах. Она спрашивает, где Артём, и доктор говорит, что с ним всё в порядке, потому что «он вполне самостоятельный», а ей нужно спать. Он кладёт ей руку на лицо, закрывая глаза, но Ксения внезапно осознаёт, что Артём не может быть самостоятельным, потому что он ребёнок. Она сбрасывает руку акушера, срывает с него маску и видит Егора. На DVD «Флагман-Трэйд» сцена представлена не полностью, так как, согласно «Экспресс Газете» за июль 2011 года, сцена включала сам процесс родов, а Александра Олешко в данном эпизоде подменял дублёр, бывший инструктором фитнес-центра, в который ходила Иванова.
• Божья коровка — сцена разворачивается в промежутке, когда отряд Лёхи идёт снимать устроившего засаду снайпера. Ксения вместе с ними проникает в одно из зданий. Сначала они обходят замаскированную ловушку-гранату, потом небольшую засаду. В какой-то момент Ксения видит, как у одного из солдат по спине ползёт божья коровка.
• Артём и Лёха — известна только по внесъёмочным фотографиям. В финале Лёха и Артём при прощании пожимают друг другу руки.

Альтернативные сцены

• Заседание в Кремле — в театральной версии есть две сцены, где Президент обсуждает текущую ситуацию с министрами и советниками в просторной комнате со светлыми стенами. В альтернативном варианте действие происходит в большом зале, стилизованном под старинную палату Кремля, но при этом актёрский состав и реплики остаются прежними. Этих альтернативных сцен нет на российском DVD и в данный момент они есть только в иностранных DVD-изданиях.

В ролях

Актёр Роль Светлана Иванова Ксения Ксения Максим Матвеев Лёха, Лёха, командир разведотряда Егор Бероев Заур/Добрый Робот Заур/Добрый Робот Артём Фадеев Артём/Космобой Артём/Космобой Александр Олешко Егор/акушер Егор/акушер Алексей Гуськов Казбек Николаевич Казбек Николаевич Хасан Бароев Илья, Илья, друг Заура, капитан Владимир Вдовиченков президент России президент России Гоша Куценко актер Георгий (камео) актер Георгий (камео) Сергей Газаров Кирилл Иванович, Кирилл Иванович, советник президента Анатолий Белый Алексей, Алексей, советник президента Александр Дубина советник президента советник президента Лидия Вележева Аза, Аза, женщина в разрушенном доме Владимир Зайцев министр обороны министр обороны Константин Самоуков Гришка, Гришка, лейтенант Александр Петров Яшка, Яшка, командир танка Анна Легчилова мать Ксении мать Ксении Кирилл Плетнёв танкист танкист Валентин Варецкий начальник генштаба начальник генштаба Александр Карамнов Романов, Романов, полковник миротворческих сил Алина Дзтиева попутчица Ксении в автобусе на Цхинвал попутчица Ксении в автобусе на Цхинвал

Актёр Роль Родион Галюченко Миша, Миша, стрелок Владимир Колида Сергей, Сергей, боец разведотряда Евгений Харланов перепуганный солдат перепуганный солдат Митя Лабуш журналист, убитый на БТР журналист, убитый на БТР Эстелль Раскин американская журналистка американская журналистка Константин Глушков командир бронетанковой колонны командир бронетанковой колонны Тамара Гамгия мать Заура мать Заура Леонид Хишба отец Заура отец Заура Валерий Кудашкин директор ФСБ директор ФСБ Вилик Чакмач Оглы пассажир с цыплятами пассажир с цыплятами Вианор Бебия попутчик в автобусе на Цхинвал попутчик в автобусе на Цхинвал Роланд Бганба попутчик в автобусе на Цхинвал попутчик в автобусе на Цхинвал Дамей Чамба попутчик в автобусе на Цхинвал попутчик в автобусе на Цхинвал Теймураз Тания «контролёр» в автобусе на Цхинвал «контролёр» в автобусе на Цхинвал Максим Мальцев телевизионщик телевизионщик Александр Гизгизов водитель ЛИАЗа водитель ЛИАЗа Виктор Фалалеев генерал ВВС генерал ВВС Екатерина Авдеева Космобой в спектакле Космобой в спектакле Александр Хошабаев грузинский солдат грузинский солдат Татьяна Пискарёва Мария, Мария, работница сцены Джаник Файзиев Мраковласт/режиссёр в театре Мраковласт/режиссёр в театре

Создание фильма

Замысел и концепция

«Все — даже самые фантастические — сюжеты в мировой культуре и в кино рождает сама жизнь. Так было и у нас. Появилась история про молодую девушку, достаточно неуверенную в себе, может быть, не умеющую принимать решения, которые нужны и важны в жизни, и для неё самой, и для её семьи. И она каким-то образом пытается справиться с обстоятельствами, которые её окружают. Это похоже на игру в «Тетрис» — как только, казалось бы, ты в двух шагах от правильного решения, на голову тебе падают новые сложности. Эту историю я поместил в такую среду, где все человеческие качества: самоотверженность, подлость, любовь, малодушие, — отражались бы во много раз ярче, сильнее. Война, где на первый план выходит, прежде всего, выживание, а нравственность становится уделом лишь самых сильных, не потерявших голову от страха, — показалась мне достаточно подходящим обрамлением».

Джаник Файзиев</small>

</div> Из-за слишком большой масштабности спецэффектов для российского кинематографа подготовка к работе началась ещё осенью 2010 года, когда сценарий всё ещё был в разработке. На самом начальном этапе создания фильма Файзиев говорил о том, что данный фильм — «это история о событиях глобального масштаба, показанная через призму судеб и поступков обычных людей, которых встречает во время своих „приключений“ главная героиня». Идея фильма основывается на нескольких историях, которые он случайно услышал в разговоре за чашкой кофе от своих друзей. За основу главной сюжетной линии была взята история друга-журналиста Файзиева, который встречался с молодой студенткой медицинского университета. У них был серьёзный роман, но перед её выпускными экзаменами они сильно поссорились и не виделись несколько месяцев. В августе 2008 года он встретил их общую подругу и узнал, что девушку распределили в Южную Осетию. Подозревая, что она, не интересуясь политической ситуацией, поехала туда, он, не предупредив из принципа, отправился вслед за ней и оказался в Южной Осетии аккурат 8 августа. Имея боевой опыт (он служил офицером в Афганистане) и поддерживая с девушкой телефонную связь, он прорывался к ней всеми доступными средствами и заодно оказывал ей психологическую поддержку. И хотя оба выжили и сумели выбраться за линию фронта, их роман хэппи-эндом так и не закончился. Между тем, есть предположение, что центральная сюжетная линия основывалась на журналисте Викторе Сокирко, который в августе 2008 года разыскивал в Южной Осетии свою жену, тоже журналистку, Ирину (к счастью, оба выжили). Сюжет про мать-одиночку с сыном, который фантазирует о роботах, Файзиев придумал, вспомнив его давнюю подругу, тоже мать-одиночку, имевшую сына, который, когда кто-то приходил к ним в гости, на все попытки заговорить с ним всё время отвечал, что он «Злой Робот». Файзиев со временем понял, что мальчик с помощью этого самого Злого Робота отгораживался от всех маминых любовников. Он добавил к этому сказку «Снежная королева», заменив брата и сестру на мать и сына, а саму идею показывать обстановку через глаза помутнившегося рассудком ребёнка взял из повести «Белый пароход» Чингиза Айтматова. Получившуюся историю, которая представляла собой симбиоз нескольких сюжетов из реальной жизни, он назвал «героическим путешествием Матери».

Подоплёкой грузино-осетинского конфликта Файзиев, будучи аполитичным человеком, раньше особо не интересовался. В интервью Ольге Гринкруг он и вовсе заявил, что был так расстроен началом войны, что мало следил за её ходом. Для съёмок фильма ему пришлось опросить множество очевидцев. Он раздобыл список награждённых после этой войны людей, и начал их обзванивать. Каждый из них называл фамилии своих сослуживцев и друзей, Файзиев позже с ними встречался и те называли новые имена, и так он шёл по цепочке. В итоге, уже где-то на пятой или шестой фамилии он насобирал материала, которого, по его мнению, хватило бы на целых два фильма. Всего за основу сценария было взято около 25 различных реальных историй и Файзиеву пришлось не единожды сталкиваться с различными противоречими в них, из-за чего ему пришлось звать на помощь специалистов, чтобы правильно восстановить хронологию. Продумывая сюжет, Файзиев черпал вдохновение из фильмов «Чёрный ястреб» и «Спасти рядового Райана», которые ему очень нравились.

Поскольку на написание сценария дано было очень мало времени, а сама история у Файзиева была уже написана, то он начал искать сценариста, который смог бы отредактировать эту историю до полноценного сценария. Поиск сценариста проходил по следующим требованиям: этот человек должен был иметь европейское мышление и образование, опыт работы в Голливуде и — обязательное условие — сценарии о войне или опыт участия в боевых действиях. Так он вышел на члена Гильдии Сценаристов Америки Майкла М. Лернера, который ранее был военным корреспондентом для журнала Newsweek и газеты «Los Angeles Times» и освещал такие события, как войну в Афганистане и апартеид в ЮАР. Лернеру очень понравилась предложенная ему история, он отозвался о ней так: «Это очень человечная история. Что меня сразу в ней привлекло, так это превращение девушки в женщину, просто матери — в супермаму, к тому же в зоне военных действий. Это очень убедительная, очень простая история, и в ней есть универсальный элемент, который понятен любому зрителю: то, кем героиня является в самом начале, и то, к чему она приходит в конце». В интервью Дарико Цулая он сравнил фильм с голливудским кино, указав на то, что в последнем в подобных сюжетах главным героем почти всегда становится мужчина (так как считается, что от этого сборы будут больше), а «Август. Восьмого», по его мнению, как раз представляет амбициозную (даже для российского кино) попытку сделать масштабный фильм, в котором главным героем является женщина. Помимо сценария в задачу Лернера входило придумывать интересные сюжетные повороты, потому что версии, предложенные российскими сценаристами, не нравились продюсеру Илье Бачурину. Написание сценария заняло у Лернера около 3 месяцев.

«Это фильм о том, как мы должны жить в своей жизни, как внимательно должны относиться к людям, которые нас окружают. Будь то маленький ребёнок, ваш сын, брат, сосед, муж, мать или друг. Фильм только об этом».

Джаник Файзиев на радио «Голос России»</small>

</div> По замыслу Файзиева и Лернера, события фильма разворачивались в такой ситуации, когда все человеческие качества, как положительные, так и отрицательные, проявляются во много раз ярче и сильнее. Во время боевых действий, как утверждает Файзиев, главным чувством становится инстинкт выживания, а нравственность остаётся лишь самым сильным, способным вести себя адекватно вопреки ситуации. Однако, по его словам, несмотря на военные события и наличие драмы, фильм не относится ни к военным фильмам, ни к мелодрамам. Он охарактеризовал фильм как «фильм-впечатление в стиле „приключенческий экшн“» и как (с учётом, что главной героиней является девушка) «женское кино для настоящих мужчин». Файзиев и Лернер решили, что главные действующие лица будут не старше 25—27 лет, так как посчитали, что первой жертвой любой войны всегда становится молодёжь, тем более что реальные участники конфликта, которых опрашивал Файзиев, были того же возраста. Между тем, из главных актёров только 25-летняя Светлана Иванова более-менее соответствовала этой возрастной планке. Идею показать российское правительство в условных чертах (как и то, что президент по имени в фильме не называется и внешне мало похож на Медведева) Файзиев объяснил тем, что хотел подчеркнуть ответственность принимаемых решений российской стороны и поэтому ради усиления остроты эффекта изменил образ президента.

Почти все военные персонажи в фильме имеют реальных прототипов. Например, герой Максима Матвеева Алексей основывался на участнике южноосетинского конфликта Алексее Ухватове, который выступил одним из консультантов фильма (он лично подправлял первый вариант сценария). Вместе с ним Файзиев и Лернер ездили в Южную Осетию, где он провёл им экскурсию по маршруту, по которому передвигался во время конфликта. К Алексею перешла почти вся история Ухватова и его позывной «Липа» — это тот позывной, которым во время конфликта пользовался Ухватов (но окончательный вариант этого персонажа Файзиев и Матвеев придумали сами). Прототипом героя Хасана Бароева Ильи стал Денис Ветчинов, и смерть Ильи была задумана по просьбе Ухватова, который знал Ветчинова и был на расстоянии 800 метров от Дениса в момент его гибели. А у прикрывающего эвакуацию беженцев с помощью танка танкиста Яши, в исполении Александра Петрова, прототипом стал капитан Юрий Яковлев, который аналогично использовал свой Т-72 в качестве брони для отхода беженцев.

В феврале 2012 года, незадолго до премьеры, Файзиев в интервью Дарико Цулая полностью опроверг все слухи насчёт пропагандистско-политической подоплёки фильма. В другом интервью Елене Лободиной он сказал, что не хотел высказывать в фильме своё личное мнение к этому конфликту, и поэтому пытался снять простую историю про любовь на фоне трагических событий для того, чтобы максимально раскрыть образы героев. В интервью Дарье Чередник на радио «Голос России» в марте 2012 года Файзиев сказал, что фильм не следует трактовать, как «фильм про войну в Южной Осетии», потому что сама война там выполняет лишь роль фона и помогает главным героям подробнее взглянуть на жизнь.

Подбор актёров

Большая часть технического персонала в съёмочной группе состояла из тех людей, с которыми Файзиев работал на съёмках его предыдущего фильма «Турецкий гамбит». В качестве актёрского состава он собрал некоторых актёров, которые тоже снимались в «Гамбите» — Гоша Куценко (Измаил-Бей), Егор Бероев (Эраст Фандорин), Алексей Гуськов (Казанзаки) и Александр Олешко (Пётр Яблоков). Бероев, сам будучи полуосетином, сразу ответил согласием на приглашение — у него во Владикавказе жили родственники, которые в те дни хотели пробраться в Южную Осетию. Роль его друга Ильи исполнил спортсмен Хасан Бароев, который тоже является по происхождению осетином. Гоша Куценко снялся по личным причинам — 11 августа 2008 года он готовился лететь из Санкт-Петербурга на Олимпийские игры, когда узнал о начале конфликта, и вместе с другом приехал во Владикавказ, чтобы узнать, что происходит на самом деле, потому что информация российских и западных СМИ сильно противоречила друг другу. Из Владикавказа они хотели проехать в Цхинвал, но их туда не пустили, потому что туда уже вошли российские войска. Тогда Куценко на два дня остался во Владикавказе и за это время успел расспросить выживших миротворцев и южноосетинских беженцев. С его слов, люди, отправляющиеся в Цхинвал (к тому моменту уже начался возврат беженцев), рассказывали, что когда услышали заявление Михаила Саакашвили о том, что Цхинвал не будет подвержен нападению, то сразу поняли, что война неминуема. Позже Куценко навещал раненых российских солдат в госпиталях в Москве и в Химках и слушал их истории. Узнав о съёмках фильма, Куценко связался с Файзиевым и поинтересовался, нет ли для него роли. Файзиев ответил, что остались только роли грузин. Поскольку Куценко совершенно не походил внешне на грузина, Файзиев придумал эпизод в лагере для беженцев в Дзау, в котором Куценко сыграл некую известную личность (по сути, самого себя).

Актёрский состав: Светлана Иванова, Максим Матвеев, Егор Бероев, Александр Олешко, Алексей Гуськов, Владимир Вдовиченков, Гоша Куценко

На главную роль была выбрана актриса Светлана Иванова, которая до этого в основном была известна по фильму «Дом Солнца». Перед началом съёмок Файзиев попросил её бросить курить и, в качестве поддержки, сам на период съёмок не притрагивался к сигаретам в её присутствии. Сына Ксении Артёма сыграл 7-летний Артём Фадеев, который до этого имел несколько эпизодических ролей в телесериалах и кинофильмах, Артём стал его первой главной ролью. Роль командира разведотряда Алексея исполнил Максим Матвеев, для которого роль военного стала сменой амплуа, потому что до этого в кино он играл в основном красавчиков и широкой публике был больше известен ролью стиляги Фрэда-Фёдора из мюзикла «Стиляги». Во время его первой встречи с Файзиевым последний почему-то долго сначала рассказывал ему про роль бизнесмена Егора, из-за чего Матвеев уже хотел отказаться от приглашения. Он, Егор Бероев и остальные актёры, игравшие военных, для подготовки к роли два месяца тренировались в центре спецподготовки МВД РФ (к слову, Бероев уже имел опыт военной подготовки, когда для съёмок в сериале «Десантура» прошёл курс молодого бойца в Дивизии им. Дзержинского), а на досуге Матвеев занимался сборкой макета АК. В интервью Ольге Гринкруг Файзиев то ли в шутку, то ли всерьёз рассказал, что ещё до того, как был закончен сценарий, у него была идея сделать фильм международным проектом с голливудскими звёздами и на главную роль он хотел позвать Натали Портман, однако в силу того, что Портман была беременна (в июне 2011 г. у неё родился сын) и того, что в бюджете не хватало денег для актёров такого уровня, проект не получился по-настоящему международным. Тем не менее, в фильме есть персонаж англоговорящей журналистки, которую сыграла американка узбекского происхождения Эстелль Раскин.

Съёмки

Съёмки проходили с марта по август 2011 года в Москве, Абхазии и Северной Осетии. Файзиев отказался снимать фильм на месте реальных действий в Южной Осетии, так как, по его мнению, раз фильм показывает обстановку глазами молодой девушки, то и пейзаж вокруг неё должен был быть выразительно-красивым, чего в природе Южной Осетии он найти не смог. Половина сцен снималась в декорациях, часть которых была построена на «Мосфильме» (побег Ксении и Казбека из разрушающегося здания Парламента — от реального Парламента после войны остался только внешний фасад), часть — в Абхазии, где в исполняющем роль Цхинвала Сухуме на заднем дворе Дома Совета министров Абхазии, который сгорел во время конфликта, был возведён общей площадью в 750 квадратных метров комплекс декораций, состоящий из четырёх полуразрушенных двухэтажных зданий с интерьерами и внутренними двориками. Несколько натурных сцен были сняты в заброшенных городах Абхазии, которые не восстанавливались после войны 1992 года, и в которых можно было заснять по-настоящему взрывающиеся дома без использования компьютерной графики. Для некоторых съёмочных площадок в Абхазии были найдены места, о которых даже местное население не знало. География натурных съёмок также включала Ткуарчал и его железнодорожную станцию (эпизод, где Ксения вместе со всеми попадает в грузинскую засаду и где погибает Илья, в кадре заметна местная ГРЭС), селения Урсдон и Нар (там снимали финальный эпизод фильма), Юпшарские ворота (эпизод во время финальной погони, где Артём видит Мраковласта между скалами) и Военно-Грузинскую дорогу на въезде в Дарьяльское ущелье между селениями Балта и Чми (автокатастрофа автобуса). Эпизод, где Ксения, похитив корочки репортёра, бежит по мосту, снимался на реке Бзыбь. Некоторые эпизоды были сняты в Подмосковье (отдельные сцены с автокатастрофой автобуса), эпизоды в Москве снимались, соответственно, в самой Москве. Сцены с Рокским тоннелем снимались в различных горных тоннелях с применением синего хромакея, потому что реальный Рокский тоннель уже за год до съёмок был закрыт на реконструкцию.

Фильм стал первым проектом для российского кинотелевизионного концерна «Главкино», который на тот момент ещё находился в процессе создания. Многим членам съёмочной группы «Август. Восьмого» казался очень неосуществимым проектом, поскольку в российском кинематографе фильмов такого масштаба, детализации и объёма до этого не снимали и Джанику Файзиеву приходилось делать всё с чистого листа.

Процесс начался в Москве на киностудии «Мосфильм», где съёмочная группа заняла сразу 4 павильона, после чего перешёл в Абхазию, где съёмочная группа столкнулась с тем, что весна и лето 2011 года там выдались очень холодными, из-за чего, по словам Файзиева, из тех 90 дней, что они там пробыли, на протяжении 50 шли дожди, а температура воздуха в большинстве случаев была всего +4 °C (хуже всех приходилось Ивановой, которая в половине сцен должна была носить короткое мини-платье-безрукавку), что весьма сильно способствовало депрессивному состоянию съёмочной группы и Файзиев требовал от актёров, особенно от исполнителей главных ролей, чтобы они после каждой съёмки обязательно ели чеснок. «Феномен дождя» преследовал съёмочную группу даже тогда, когда съёмки на некоторое время снова перешли в Москву, где на одной из съёмочных площадок внезапно сработала пожарная сигнализация. С 13 по 25 июля были отсняты сцены в Северной Осетии. Работы кинодепартаментов были усложнены тем, что съёмки фильма проводились двумя группами одновременно. Вторая группа снимала сцены боев, погони, осуществляла вертолётные съёмки, а также заготовки под компьютерную графику без участия актёров, с каскадёрами и дублёрами героев. Режиссёром-постановщиком второй группы был Дмитрий Коробкин, оператором-постановщиком — Улугбек Хамраев. Съёмочный период фильма составил 100 съёмочных дней первой группы и 60 съёмочных дней второй группы. Во время съёмок в Абхазии произошёл камнепад и дорогу неподалёку от места съёмок полностью завалило камнями, из-за чего съёмки пришлось отложить на 3 дня. Съёмочную группу тогда выручили местные жители, дав им провиант. Завершились съёмки 10 августа. После съёмок фильма в Сухуме там осталось множество неубранных сгоревших автомашин, досок, гвоздей и фанеры, что вызвало недовольство местных жителей.

Прокатом и изготовлением костюмов занималась Творческая лаборатория «Эполет» в сотрудничестве с художниками по костюмам Людмилой Гаинцевой и Владимиром Корецким. Часть военной техники была одолжена у абхазской армии и для создания ощущения реального масштаба военных действий в съёмках фильма было задействовано более тридцати единиц настоящей боевой техники (военные вертолёты, танки, БТР). Кроме того, в съёмках принимало участие около полутора тысяч военнослужащих и более трёх тысяч гражданской массовки из Южной Осетии и Абхазии, среди которых только некоторые были профессиональными актёрами из танцевальных коллективов и театров Абхазии. Большинство из этих людей были настоящими очевидцами южноосетинского конфликта, и, по словам Файзиева, для них съёмки стали психологической реабилитацией, тогда как генеральный директор компании «Двадцатый Век Фокс СНГ» Вадим Смирнов утверждал, что для них съёмки стали развлечением. Некоторые факты и эпизоды были добавлены в фильм в процессе съёмок на основе воспоминаний этих людей.

Для Светланы Ивановой была нанято несколько профессиональных дублёров-каскадёров для сложных трюковых сцен, но Иванову всё равно старались максимально чаще снимать в них, чтобы не была заметна разница. Ивановой даже пришлось сначала научиться водить настоящий армейский джип, а затем ездить на нём на огромной скорости по горному серпантину. Хасан Бароев пробыл на съёмочной площадке всего десять дней и для финальной сцены гибели Ильи отказался от услуг каскадёра. Для вступительной сцены фильма Артём Фадеев и детали костюма Космобоя были отсканированы 3D-сканером Artec MH, что позволило создать точного цифрового дублёра мальчика, не прибегая к ручному моделированию. Позже компания «Main Road|Post» использовала виртуального дублёра ещё для нескольких сцен в фильме. 30 июля в перерыве между съёмками Джаник Файзиев вместе с актёрами фильма отметил своё 50-летие.

Спецэффекты

Спецэффекты делала российская компания «Main Road|Post» под руководством супервайзера Армана Яхина, чья команда и он сам ранее работали над «Турецким Гамбитом». Для компании это была первая работа такого большого масштаба и первая работа, когда они, делая спецэффекты, имели только отдалённое представление о том, как будет выглядеть видеоряд (частично они опирались на воспоминания военных очевидцев), поскольку разработка спецэффектов началась ещё до того, как был закончен сценарий). Всего их разработка заняла год. Для съёмочной группы было в диковинку, что сотрудники компании приходили на съёмочную площадку «то с какими-то шарами светящимися, отражающими, то со странными приборами, то со странными замерами, то зелёные тряпки, то синие тряпки, то красные маркеры, то ещё чего-нибудь». В период съёмок российские кинематографисты впервые плотно поработали с HDRI изображениями, так как весной съёмочная группа столкнулась в Абхазии с непостоянным естественным освещением, что грозило сделать неправильные тени на трёхмерных объектах. Созданием пиротехнических спецэффектов занималась команда под руководством Андрея Косникова. В работе принимали участие также бурятская киностудия Солбона Лыгденова «Mon Ula Films», студия Александра Горохова «CG Factory» и владивостокская студия Сергея Невшупова, который ранее работал на студии Питера Джексона «Weta Digital» в Новой Зеландии и делал спецэффекты к таким фильмам, как «Властелин колец» и «Аватар». Все технические и фактические отступления в сюжете Арман Яхин объясняет фразой «Могло быть всякое», которую съёмочная группа услышала от военных консультантов — участников конфликта.

Уровень сложности визуальных эффектов и компьютерных персонажей был настолько высок, что пришлось искать самую совершенную на тот момент платформу. В итоге все спецэффекты были созданы на базе новейших процессоров Intel Xeon моделей 5680 (компьютерами Intel Xeon, в свою очередь, пользуются «Pixar», «Walt Disney Pictures» и «DreamWorks»). Приблизительно 33 минуты фильма содержат компьютерную графику (более 700 кадров и более 650 планов с использованием компьютерной графики, из которых около 150 были сделаны полностью на компьютере), из которых примерно 900 секунд содержат трёхмерных персонажей. Для создания сильного визуального эффекта от Водяной Ловушки (пушки, с помощью которой Артём в образе Космобоя расправляется с Огненным Драконом) у компании «ExoticMatter» был куплен программный пакет «Naiad» для симуляции жидкостей, с помощью которой создавалась вся вода в «Аватаре» (с помощью этой же программы была создана лава в пещере Мраковласта). При обработке впервые для российского кино была применена система физически корректного освещения, так как ранее монтажёры в основном подгоняли освещение с помощью компьютера, а на съёмках фильма сотрудникам «Main Road|Post» пришлось опираться на освещение, которое заранее было выставлено осветителями. Для координации работы студии применялась российская разработка — система Cerebro.

Для сцены аварии автобуса с грузовиком было задействовано шесть ЛиАЗ-677, которые собирали по всей России. Один автобус снимали на дорогах в Абхазии и Южной Осетии, второй стоял на гимбале, ещё три использовались для съёмок на Ходынском поле (момент попадания ракеты в автобус и грузовик и последовавшее за этим падение автобуса в пропасть) и последний — для разборки, чтобы узнать, как его правильно разрушить. Автобус на гимбале был использован для съёмок внутренних эпизодов в момент катастрофы, съёмки проходили в павильоне самого Ликинского автозавода). Сам гимбал в течение месяца собирался из деталей, специально заказанных в США. Для съёмок на Ходынском поле был задействован фон-хромакей на колёсах, который ехал параллельно движению автобуса и грузовика. В самых сложный кадрах автобус и грузовик были при монтаже заменены трёхмерными моделями (их анимацией занимался Алексей Медведев, который раннее работал над спецэфектами «Чёрная Молния»). В сцене въезда в Рокский тоннель арка тоннеля была смоделирована на компьютере, поскольку сцена, по неизвестным причинам, снималась не возле реального Рокского тоннеля. В финальной погони Ксении на джипе часть кадров была снята в студии на фоне всё того же зелёного экрана. Панорамные кадры Кремля и в сцене обстрела Цхинвала были трёхмерными коллажами. Большое количество танков в сосредоточении грузинских войск в панорамных кадрах тоже было компьютерным. Побег Ксении и Казбека из рущащегося здания цхинвальского парламента снимали на «Мосфильме» в двухэтажной декорации с разрущающимися элементами, где различные предметы (проваливающийся пол, выпадающая стена и падающий лестничный пролёт) были закреплены на пневмопушке и канатах. Приведение декорации в исходную позицию занимало около часа.

В связи с наличием в фильме новизны для российского кинематографа, Файзиев, для того, чтобы монтаж продвигался быстрее, а также для дополнительной консультации, привлёк к работе голливудских киношников. Ещё во время съёмок к работе, в качестве режиссёра монтажа, подключился Дэннис Вирклер, которому довелось работать над такими фильмами, как «Человек-волк», «Хроники Риддика» и «Бэтмен и Робин». Файзиев разыскал его по базе IMDb Pro, и поначалу Вирклер хотел отказаться от работы, посчитав фильм очень масштабным и потому тяжёлым в плане монтажа, но, ознакомившись со сценарием, изменил своё мнение. Работу с российскими специалистами он охарактеризовал, как один из лучших его опытов в профессиональном и личном плане, отметив, что все специалисты были очень терпеливы с «этим американцем». Когда монтаж картины был готов на 30 %, в качестве эксперта по анимации был приглашён Александр Дорогов, который руководил процессом анимирования всех трёхмерных вещей в кадре, в том числе и роботов. Сам он охарактеризовал фильм так: «Интересная, крепкая история, профессиональная картина, сделанная не „на коленке“».

В ноябре, когда фильм находился в финальной стадии монтажа, на «Мосфильме» начал работу над монтажом звука американский звукорежиссёр Боб Бимер, который в своё время получил четыре «„звуковых“ Оскара» за работу над фильмами «Скорость», «Гладиатор», «Рэй» и «Девушки мечты». Для него этот фильм стал первым российским проектом и его первым приездом в Россию. Бимер попал в проект по протекции Вирклера, когда Файзиев обратился к нему с просьбой посоветовать кого-то из режиссёров перезаписи звука. Бимер описал фильм, как «динамичный, наполненный звуками военной техники, выстрелами, взрывами, погонями, полифонией присутствия солдат», и что он в то же время старался придать ему особую эмоциональность, потому что в первую очередь это «частная история девушки». Монтажом Бимер занимался до конца января, работая с 8 утра до 5 вечера и прерываясь только на один час для обеда.

Файзиев утверждал, что по окончании монтажа Дэннис Вирклер сказал, что переедет жить и работать в Россию, потому что он был очень удивлён тем, что смонтированная версия фильма была утверждена сразу же и не требовала никаких согласований с Министерством обороны или Министерством иностранных дел.

Компьютерные персонажи

Пять персонажей фильма целиком созданы на компьютере. Изначально большинство из них задумывались как роботы с механическими шарнирными суставами, что существенно могло упростить работу над ригом, но постепенно их облик от механического стал меняться к органическому. Над созданием каждого из персонажей работали профессионалы различных специализаций в области визуальных эффектов: художники, моделлеры, риггеры, аниматоры, специалисты по шейдингу, специалисты по текстурам, композеры и др. Их финальная обработка заняла 4 месяца. Просчёт одного кадра занимал от 10 до 30 минут, что делалось многократно, и кадр не сразу становился рабочим или финальным (просчёт каждого кадра с дымом занимал около 1 часа). Всего в работе над визуальными эффектами принимало участие порядка 50 высококлассных специалистов в области компьютерной графики, часть из которых потом работали над финальной версией фильма на этапе пост-обработки. В конечном счёте, количество человек, принимавших участие в работе, составило около 80. Риг и анимация делались в Maya, скиннинг, освещение и рендер — в Houdini. Файзиев лично позировал для аниматоров, когда разрабатывались позы персонажей для каждой сцены. Создание их анимации заняло около 8 месяцев.

Пять компьютерных персонажей были следующими:

• Добрый Робот — изначально имел вид брутального верзилы в латах, но в процессе работы его облик постоянно менялся, так как Файзиев видел в нём «юношу, подходящего на роль старшего брата — спортивного, сильного и доброго». Во время первого появления на экране он велит Мраковласту: «Подотри свои кипящие сопли! У Космобоя есть друг». Позже это находит отражение в словах Ксении, когда она, выдумывая историю про приключения Космобоя и Доброго Робота, говорит, что их самым сильным оружием была их дружба. Лицо Робота было смоделировано с лица озвучивавшего его Егора Бероева (что находит отражение в сцене, где Артём начинает видеть его вместо отца перед гибелью последнего). Рост Робота, по словам Файзиева, составляет 6 метров. Его облик придумала моделлер-текстуровщик Елена Баларева (она же доработала образы Мраковласта и Зажигалки), а бежево-фиолетовую гамму для его цветового оформления лично выбрал сам Файзиев. Официальный сайт фильма охарактеризовал этот персонаж, как «атлетичного юношу со взглядом влюблённого в жизнь мальчишки».
• Мраковласт — главный антагонист фильма в воображении Артёма, хотя этот персонаж редко появляется в кадре. Согласно официальному сайту, Мраковласт когда-то был человеком, но из-за долгой вражды с людьми он «потерял всё человеческое» и теперь живёт в замке, расположенном на дне кратера вулкана (в фильме зрителю показывается только тронный зал, где Мраковласт восседает на троне в ожидании Космобоя). Из-за долгого нахождения там он превратился в получеловека, и его кожа теперь покрыта чешуёй, в крови плещется лава, а вместо волос растут вулканические дреды. В таком облике он виден только в начале фильма, после чего происходит трансформация, где он сливается со своим троном, чтобы напасть на Космобоя. В отличие от Доброго Робота, Мраковласт не является отражением какого-то реального человека в воображении Артёма. Разработку этого персонажа начала художник-постановщик Ирина Валенсия-Кампо, после чего к работе подключили дизайнера Алексея Егорова из Якутска, после того как создатели увидели в Интернете его картины с роботами (некоторые из его картинок позже были взяты за основу других персонажей, в том числе и для Драконозавра), но окончательный вариант Мраковласта сделала Елена Баларева. На ранних эскизах Мраковласт был изображён, как понятный архетип злодея для России — лысый монголоид с бородкой, одетый в балахон и турецкие штаны. Когда его начали моделировать, оказалось, что этот облик очень неудобный для моделирования, и тогда Елена Баларева придумала новый дизайн. Изначально планировалось, что Мраковласта сыграет живой человек в специальном костюме, на который наложат CGI-эффекты, но ряд тестов показал, что это будет очень сложной работой, и в итоге было решено сделать персонаж целиком компьютерным, а в качестве лица использовать маску в виде захват движения с лица Джаника Файзиева (цифровой скульптор Алексей Андреев с помощью системы СКЛиД сделал около 50 бленд-шейпов с лица Файзиева). Из-за человеческой мимики Мраковласт был не менее сложным персонажем, чем Зажигалка.
• Злой Робот — экзокостюм Мраковласта, в котором он появляется всю оставшуюся часть фильма, хотя таким именем его ни Артём, ни Ксения не называют (но в то же время Артём применяет это имя к себе, когда выражает антипатию к Егору). По сути, Злой Робот — это трон Мраковласта, из которого вылетают трубки и впиваются в его тело, проводя таким образом трансформацию и делая их одной целой машиной. Как и Добрый Робот, Злой Робот умеет летать, но в то же время, в отличие от первого, он в воображении Артёма олицетворяет не человека, а военную технику и маскируется под грузовик или обычный танк. Для более внушительного эффекта рост Робота исчисляется в 10 метров. Согласно официальному сайту, Злой Робот вместе с Мраковластом представляют биомеханизм. Внешнюю оболочку этого этого персонажа моделировали с помощью Houdini, а внутренний скелет — с помощью Maya. Из-за того, что Злой Робот целиком состоял из мелких деталей, его цифровой файл был самым большим по объёму памяти среди других персонажей. Концепция сцены, где Мраковласт сливается с троном, который затем трансформируется в Злого Робота, менялась несколько раз. Тогда же к работе был подключён Александр Дорогов.
• Драконозавр — боевой железный ящер. Судя по всему, тоже является биомеханизмом. В воображении Артёма в этом образе предстают два не удержавшихся на дороге грузинских грузовика в финальной погоне, один из которых вылетает в кювет, а второй врезается в дерево. Пиар-компания фильма к премьере выпустила несколько флаеров, которые изображали Драконозавра как реальное живое существо из мезозоя, обитающее в Южной Осетии.
• Огненный Дракон и Зажигалка — слуги Мраковласта, расположившиеся возле его трона. По сути, это один персонаж — целиком состоящий из огня Огненный Дракон является на самом деле чем-то вроде огненной оболочки, за которой скрывается маленький робот Зажигалка, похожий на газовую конфорку (на эскизах Елены Баларевой конфорка была на самом деле чем-то вроде бронетанка, в то время как сам Зажигалка был маленьким огненным человечком, который прятался внутри этого «танка» и с помощью своего огня мог зажечь его). Зажигалка, несмотря на то, что на экране он появляется всего лишь в течение от силы 15 секунд (после чего Мраковласт давит его), был самым сложным трёхмерным персонажем фильма в плане эмоций и единственным, кому Файзиев уделял много внимания. Для поиска его образа в течение года было отсмотрено около 47 различных эскизов, а анимировал его один человек на протяжении целого месяца. Сам Файзиев хотел сделать Зажигалку наподобие живой мебели из диснеевских «Красавицы и Чудовища», чему аниматоры сильно воспротивились, считая, что в таком виде Зажигалка будет сильно контрастировать с другими персонажами. Так как по задумке Зажигалка должен был вызвать позитивное к себе отношение со стороны зрителей, то в итоге была придумана внешность, похожая на ВАЛЛ-И и Джонни 5. Зажигалка позже не находит в воображении Артёма никакого отражения, а в качестве Огненных Драконов он видит сначала языки пламени, а затем пули, вылетающие из пулемёта грузинского БТР.

Бюджет и финансирование

Фильм снимался продюсерской компанией «Главкино» при поддержке компании «Про-Синема», и будучи признанным социально значимым проектом, на средства государственного Фонда социальной и экономической поддержки отечественной кинематографии (из которого было выделено 250 млн рублей, что стало самым крупным траншем из всех 14 поддерживаемых в тот период картин) и частные инвестиции. В качестве общего бюджета очень часто указывалась сумма 16 миллионов долларов, однако Илья Бачурин называл сумму в 19 миллионов.

Саундтрек

Композитором фильма выступил Руслан Муратов. Одновременно с фильмом был снят совместный музыкальный клип групп «Любэ», «Корни» и «In2Nation» на песню «Просто любовь» (музыка Игоря Матвиенко, слова Александра Шаганова), которая звучит в финальных титрах фильма (в декабре 2012 года все три группы получили за песню Золотой граммофон). В клипе снялись Вдовиченков, Бероев, Куценко, Гуськов, Матвеев, Бароев и Самоуков. Чуть позже группа «In2Nation» отдельно выпустила другой клип на песню «Август. Восьмого». В клипе снялись Файзиев и Иванова. В самом первом рекламном трейлере в качестве музыкальной дорожки была взята композиция «An Unfinished Life» группы «Audiomachine».

Маркетинг

Продвижением фильма занималась компания «Двадцатый Век Фокс СНГ» — российский дистрибьютер «20th Century Fox». Тизер-постеры появились сразу же в марте 2011 г. Очень много нареканий и интереса вызвал изображённый на постере робот. В конце сентября случилась аварийная утечка черновой версии трейлера в Интернет, а 2 октября на сайте «Кинопоиск» был выставлен чуть обновлённый трейлер с официальным обращением Джаника Файзиева. От черновой версии трейлер отличался одним дополнительным кадром и чуть перемонтированным звуком. Из трейлера окончательно выяснялось, что робот на постере является аллегорией-воображением в глазах Артёма. 1 декабря на «Кинопоиске» появился второй трейлер, демонстрирующий больше спецэффектов. В Интернете в самом начале января был опубликован новый постер, а 16 января впервые был выложен 4-минутный отрывок.

В годовщину конфликта 7 августа в Москве на Патриарших прудах состоялась Акция Памяти «Следуй велению сердца» (название было взято из первого трейлера), где солдаты, принимавшие участие в военных действиях в Цхинвале, а также звёзды кино, ТВ и шоу-бизнеса спустили на воду 387 свечей (по приблизительному числу всех погибших мирных жителей с обеих сторон) в знак памяти всех погибших в той войне. Среди присутствующих были члены творческой группы фильма и писательница Дарья Донцова, которая выступила, процитировав «Зачем мы, живя под одним небом, воюем?» осетинского поэта Коста Хетагурова.

В передачи «Магия кино» от 2 ноября Илья Бачурин опроверг все гипотезы относительно того, что они пытались подстроиться под серию фильмов «Трансформеры» и для этого ввели в сюжет роботов, объяснив, что роботы были задействованы в сюжете исключительно для того, чтобы показать конфликт глазами ребёнка. Заодно он и присутствовавшая вместе с ним Светлана Иванова упомянули, что надпись из трейлера «Следуй велению сердца» можно считать лейтмотивом фильма.

3 ноября в Москве открылась и проходила до 11 ноября выставка «Август. Восьмого. Искусство против войны», посвящённая событиям конфликта и демонстрировавшая хронику тех дней от фоторепортёров РИА Новости и живописные произведения осетинских художников. Выставка была приурочена к празднику Дня народного единства, несмотря на то, что ни Южная Осетия, ни Абхазия не являются частью России. В церемонии открытия приняли участие режиссёр фильма Джаник Файзиев, Егор Бероев, художник фильма Игорь Лотиев и кинорежиссёр Вадим Цаликов. Выставка была организована Постоянным представительством Республики Северная Осетия — Алания при Президенте РФ и компанией «Главкино» на площадке клуба «Арма 17» в индустриальном помещении бывшего завода-газгольдера и состояла из нескольких частей — фотодокументальной, живописной и кинематографической. Документальную часть выставки представлял проект МЧС России, показывающий эвакуацию жителей Цхинвала, работу врачей аэромобильного госпиталя «Центроспас» и начало восстановления разрушенных дорог и зданий. Кинематографическую часть выставки представляли отрывки из самого фильма и рекламный трейлер. Представляя фильм, Файзиев сказал:

Творческие люди — люди маленькие. Но у нас есть свой голос… Когда-то Чехов говорил: «Неважно, какой у тебя есть собственный след, неважно, какие звёзды светят рядом с тобой. Ты сам должен источать тот свет, который дан тебе Богом». Всевышний дал нам эту возможность — творить. И мы должны стараться донести до публики тем языком, которым умеем, что война — совсем не то, чему есть место в нашей жизни. Спасибо всем пришедшим сегодня. Спасибо, что вы думаете так же, как мы. И в канун Дня народного единства мне остаётся лишь пожелать, чтобы Россия всегда оставалась единым государством, а россияне — единой нацией.

В живописной части, организованной посольством Южной Осетии в РФ, можно было увидеть Цхинвал и его жителей на написанных в начале 1980-х полотнах Хсара Гассиева и посвящённые пантеону небожителей, издревле почитаемых на земле Осетии, портреты осетинских мифологических существ из цикла «Лики вечности», написанные художником Игорем Лотиевым. В главном зале проходил проект, созданный самим «РИА Новости», под названием «Среда обитания. 08.08.08». В него вошла серия литографий профессора Европейской академии художеств Сергея Мироша, снимки фотографов «РИА» и документальные свидетельства, зафиксированные фотографами Михаилом Фомичёвым, Сергеем Титовым, Максимом Авдеевым, Андреем Архиповым и Валерием Шарифулиным. Презентацию выставки посетили представители Московской осетинской общины, деятели культуры, искусства, кино и театра. Гостей встречали танцоры ансамбля «Алания» в осетинских национальных костюмах.

4 декабря в Москве, в рамках международной конференции по компьютерной графике CG EVENT 2011, съёмочная группа фильма во главе с Файзиевым устроила небольшую пресс-конференцию с обзором спец-эффектов будущего фильма, где Файзиев объявил, что в фильме не будет открытых и жестоких сцен насилия, потому что они ставили перед собой задачу показать «историю разрушения материального мира» и поэтому фильм не будет иметь возрастного рейтинга. Заодно был показан очередной фрагмент длиной в 25 минут. С 17 января по 24 февраля журнал Total Football проводил творческий конкурс по написанию захватывающего репортажа о любом спортивном турнире. В качестве призов разыгрывались билеты на премьеру фильма для занявших вторые и третьи места и сноуборды с изображениями персонажей для победителей.

13 февраля на официальном сайте произошли крупные изменения. Теперь все страницы стали интерактивными, однако многие разделы оставались закрытыми и открывались по мере прохождения российской премьеры фильма. Одновременно с премьерой фильма был выпущен рекламный ролик о продаже нового смартфона Samsung Galaxy Y Duos в сети салонов сотовой связи «Евросеть». В ролике снялись Максим Матвеев и Константин Самоуков, которые сыграли самих себя, то есть актёров, которые в перерыве между съёмками, не снимая своей одежды для съёмок (военного обмундирования), зашли в салон «Евросети».

Мобильный телефон Артёма — Sony Ericsson S500i (однако, он не имеет белой полоски на корпусе (полоска была наклейкой, под которой спрятали марку телефона), и Артём принимает mms-ки и звонки, не сдвигая верхнюю панель). Сцена, где Ксения имитирует в лифте оргазм, заимствована из фильма «Когда Гарри встретил Салли» (известная сцена в кафетерии), а чуть ранее в сцене, где Ксения говорит с Зауром по телефону, у неё на кухне на столе можно увидеть коробку от DVD с этим фильмом (однако, это не российское издание). В сцене, где автобус выезжает из Владикавказа, диктор по радио, которое слушает водитель, объявляет «Лучшую Песня Лета 2008» — это песня «Russia, я люблю тебя», записанная командой КВН «25-ая». Только песня была записана командой в качестве домашнего задания к полуфиналу Высшей Лиги КВН, который проходил в 2010 году, а не в 2008.

Выход

Россия

Самый первый показ фильма состоялся в Москве 17 февраля 2012 г. в кинотеатре «Пушкинский». Для этого на крыльце кинотеатра выстроили целый павильон с пещерой робота Мраковласта. На премьере присутствовали практически вся съёмочная группа и военные консультанты фильма, среди которых были участники южноосетинского конфликта. Присутствовали также многие известные деятели кино и шоу-бизнеса (Сергей Безруков, Дмитрий Певцов, Ксения Алфёрова, Тигран Кеосаян, Ольга Дроздова, Леонид Ярмольник и др.). Среди приглашённых были Алексей Ухватов и Майкл Лернер. Здесь Файзиев в интервью признался, что ему в первую очередь будет интересно мнение военных, так как они воочию видели, что там творилось, а заодно в очередной раз заявил, что его фильм не содержит политической подоплёки.

Презентации

«Я расскажу Вам о своей мечте. Мне хочется, чтобы посмотреть этот фильм пришли все: от девочек и мальчиков до бабушек и дедушек. Потому что, я надеюсь, каждый найдёт в этом фильме что-то новое для себя. Подростков обязательно увлекут спецэффекты, компьютерная графика и фэнтезийная линия с драконами и роботами, молодым девушкам будет интересно увидеть, как развивается материнский инстинкт, а более взрослым людям – понаблюдать за тем, как меняются характеры главных героев под действием обстоятельств. И, конечно, мужчин — любителей боевиков и «стрелялок» — ждёт захватывающий дух экшн со взрывами, сложными каскадёрскими трюками и автомобильными погонями».

Джаник Файзиев на презентации в Киеве</small>

</div>

«Это фильм, который должен вывести российский кинематограф для массового зрителя на качественно новый уровень».

Генеральный директор компании «Двадцатый Век Фокс СНГ» Вадим Смирнов на презентации в Краснодаре</small>

</div>

Начиная с сентября 2011 г. и вплоть до премьеры, по западной части России шла серия презентаций для рекламирования фильма. Первая презентация состоялась вечером 11 сентября 2011 г. на одном из заброшенных полигонов под Санкт-Петербургом и была устроена в рамках открытия «Кино Экспо-2011». Для создания антуража на полигоне была воссоздана настоящая военная обстановка с наличием настоящей военной техники. На презентацию прибыло более 500 гостей и по прибытии их под конвоем настоящих военных сопроводили к ангару, где должна была состояться сама презентация. Для более пущего эффекта поход к ангару проходил под грохот и вспышки многочисленных взрывов и автоматные очереди. Чтобы создать эффектную иллюзию войны, организаторы мероприятия привезли на площадку большое количество настоящей спецтехники, в том числе бронетранспортёр и артиллерийскую установку. Особенно пиротехникам удались огромные огненные «грибы», наблюдавшиеся в том числе окрестными жителями, которые, испугавшись ярких вспышек в ночном небе, вызвали пожарную команду. Презентацию вёл сам Файзиев и возглавляющие «Главкино» Илья Бачурин и Фёдор Бондарчук. Открывая презентацию, Файзиев отметил, что фильм будет представлять собой абсолютно новый, неожиданный формат: «Мы хотим сделать современное кино для семейного просмотра, чтобы его было интересно смотреть и маленьким детям, потому что в фильме огромное количество захватывающих спецэффектов, и любителям боевиков и „стрелялок“, и даже женщинам — потому что они здесь увидят весь спектр человеческих эмоций. Имея такой огромный по нынешним временам бюджет, мы рады возможности попытаться сделать „Август. Восьмого“ фильмом действительно мирового уровня». Был показан фрагмент продолжительностью 20 минут. Когда Файзиев рассказывал про сюжет на сцену вышли танцоры Большого театра и начали передававать все озвученные режиссёром эмоции и перипетии в жизни героев языком тела и жестов, и таким образом проиллюстрировали весь синопсис и основные сюжетные линии фильма. На презентации присутствовал Джон Ландау, который в тот период приехал в Санкт-Петербург представлять «Титаник в 3D». Он был очень впечатлён как презентацией, так и самим фрагментом, и признался, что после «такого» с удовольствием снимет кино совместно с русскими.

6 декабря на московском кинорынке состоялись презентации компаний Caravella DDC, «Парадиз», WDSSPR и 20th Century Fox. В самом конце презентации Джаник Файзиев вновь представил трейлер фильма, а заодно два новых ранее нигде не показанных эпизода. Также он отметил, что работа над фильмом ещё не закончена. В начале января 2012 г. у фильма началось предпремьерное турне по России в виде закрытых показов отдельных фрагментов для директоров местных кинотеатров и прессы. Первый показ состоялся в Красноярске во вторник, 10 января, в кинокомплексе «Луч». Вместе с Файзиевым фильм приехал представлять один из сопродюсеров фильма Максим Боев, который является красноярцем. На следующий день состоялся показ 25-минутного фрагмента в Новосибирске в кинотеатре «Победа», где Файзиев заявил, что монтаж над фильмом до сих пор не закончен, а на вопросы о роботах (хотя уже было известно, что они являются аллегорией) отшутился, заявив: «Существует такая гипотеза, что наши разрабатывают роботов для охраны границ России. Это бы сильно сэкономило деньги для содержания пограничных войск, а также воздушной обороны».

31 января прошла презентация в Краснодаре в киноплексе «Семь звёзд». В презентации приняли участие Файзиев, Бероев и генеральный директор компании «Двадцатый Век Фокс СНГ» Вадим Смирнов. Это была первая в Краснодаре презентация такого плана. Во время неё Вадим Смирнов сказал, что фильм нужно оценивать с художественной точки зрения, а не с общественно-политической. 3 февраля прошла презентация в Уфе в кинотеатре «КРК Мегаполис», где присутствовали Файзиев, Олешко и Смирнов. 9 февраля прошла презентация в Екатеринбурге в ККТ «Космос», где присутствовали всё те же Файзиев, Смирнов и заменивший в последний момент Бероева Олешко. Здесь впервые стало известно, что среди персонажей будет задействован Дмитрий Медведев.

Фильм шёл на Кинотавре-2012, но во внеконкурсной программе.

Прокат

Всего в российском прокате фильм вышел в 1 467 копиях. 20 февраля состоялись премьеры в Краснодаре, где её представлял Максим Матвеев, и в Омске в киноцентре «Вавилон». Всероссийская премьера фильма состоялась 21 февраля. 25 февраля прошла премьера во Владикавказе.

Международный прокат

На презентации в Уфе, которая состоялась 3 февраля, Вадим Смирнов заявил, что «Двадцатый Век Фокс СНГ» выпустит фильм в мировой прокат. Тем не менее, мировой прокат фильма пошёл очень медленно.

Дата показа/премьеры	Страна	Информация
21 февраля 2012 года (не состоялась)	Азербайджан Азербайджан	В Азербайджане фильм ещё до премьеры, намеченной на 21 февраля в Баку, был снят с проката из-за опасения, что его показ навредит отношениям с Грузией. Фёдор Бондарчук прокомментировал ситуацию с азербайджанским прокатом как ситуацию с «непонятным» характером и опроверг все заявления относительно того, что фильм разжигает межнациональную рознь. Хотя в прессе часто упоминалось, что в Азербайджане фильм был запрещён, на данный момент он просто снят с проката. Иван Скворцов из Информациоон-Аналитического Сетевого Издания Сегодня. Ру прокомментировал отмену показа в Азербайджане словами, что фильм «косвенно выявил мерзкое сплетение подлых пропагандистских русофобских интриг, [где] воедино сошлись интересы кавказских террористов, грузинских реваншистов и американских капиталистов».
22 февраля 2012 года	Белоруссия Белоруссия
22 февраля 2012 года	Казахстан Казахстан
1 марта 2012 года (не состоялась) 15 марта 2012 года	Украина Украина	Запланированная премьера на 1 марта не состоялась, потому что Министерство Культуры Украины вовремя не выдало фильму прокатную лицензию (в те дни фильм прошёл только в ограниченном количестве кинотеатров), из-за чего фильм вышел только 15 марта, но, опять же, не во всех кинотеатрах.
25 марта 2012 года (неофициальная)	Молдавия Молдавия	Прокат в Молдавии тоже был отменён по тем же причинам, когда его показу воспротивилась местная грузинская диаспора, однако 25 марта в Бендерах состоялся закрытый показ фильма в рамках пятидневной акции в поддержку российских миротворцев «Спасибо Вам за мир!», которую организовало РМД «Молодёжное Обновление». Активисты движения раздавали на улице гражданам флаеры с вопросами об истории миротворческой миссии РФ и за правильные ответы люди получали билет на закрытый показ. Здесь фильм был встречен положительно.
Неизвестна	Киргизия Киргизия	В Киргизии на фильм отрицательно отреагировала, соответственно, местная диаспора уже киргизских грузин в лице Общественного Объединения «Иверия», которая, как и предыдущие, обвинила фильм в том, что он порочит грузинский народ. Посол Грузии в Киргизии Паата Каландадзе прокомментировал это возмущением по поводу того, что, по его мнению, вместо «Августа. Восьмого» в Киргизии следовало показывать заслуженные киношедевры российского кино («Мы не агрессоры, как нас пытаются представить в картине. А за ширмой художественного сюжета мы превращаемся в монстров, расстреливающих автобус с детьми»). Каландадзе утверждал, что велась серьёзная работа по предотвращению проката фильма в Казахстане, но, судя по всему, его попытки ни к чему не привели, так как нет никаких данных о том, чтобы казахстанский прокат сопроводждался какими-либо протестами или вообще был сорван.
1 сентября 2012 года	Австралия Австралия	В Австралии премьера состоялась 1 сентября 2012 года в рамках девятого кинофестиваля российского кино «Русское Возрождение 2012» (Russian Resurrection 2012). Причём, в отличие от «5 дней в августе», которые в Австралии шли с рейтингом MA15+, фильму был дан более жёсткий рейтинг R18+.
19 октября 2012 года (неофициальная)	Эстония Эстония	19 октября состоялся первый показ фильма на территории Евросоюза, который, в качестве эксклюзивного, прошёл в Эстонии в рамках четвёртой годовщины таллинского международного медиа-клуба «Импрессум». Показ проходил в конференц-зале Национальной библиотеки Эстонии и был встречен положительно.
10 января 2013 года	Греция Греция	В Греции фильм был выпущен на DVD под названием «Ο Πόλεμος της Φωτιάς» (рус. Война Огня).
19 января 2013 года	Испания Испания	19 января 2013 года состоялся показ фильма на юге Испании, в Марбелье, в рамках первого в Испании кинофестиваля современного российского кино «Marbella Russian Film Fest» (MARFF).
7 августа 2013 года	Франция Франция	Во Франции фильм был выпущен на DVD и Blu-Ray компанией «Metropolitan Films» под англоязычным названием «War Zone» и это было первое зарубежное издание фильма, которое было продублировано на иностранный язык, включая кадр с названием фильма (продублированы даже осетинская и грузинская речь).
10 августа 2013 года	Япония Япония	В Японии фильм вышел под названием «Августовские войны» (яп. オーガストウォーズ О:гасуто Уо:дзу) (дистрибьютером выступила компания «Toei»). Японская версия примерно на 4 минуты короче оригинальной.
13 сентября 2013 года	КНР КНР	В китайском прокате, после частых переносов, фильм вышел под названием «Взаимный огонь» (кит. трад. 穿越火線, упр. 穿越火线, пиньинь: Chuānyuè huǒxiàn).

Украинский прокат

«Может быть сколько угодно мнений относительно художественной ценности или содержательного наполнения фильма. Но зритель имеет право на то, чтобы составить эту мысль самостоятельно — посмотреть фильм и определить собственное отношение к работе создателей картины и событиям, о которых говорится в фильме. Госкино не может выступать цензором в таких вопросах и не имеет оснований для запрета проката фильма в Украине».

Первый заместитель Председателя Государственного агентства Украины по вопросам кино Сергей Сёмкин</small>

</div> В начале октября 2011 г. в Киеве в кинотеатре «Киев» состоялась презентация 25-минутного фрагмента. Фрагмент состоял из трёх эпизодов с участием Ивановой, Бероева и Матвеева. Презентация была устроена украинской компанией Ukrainian Film Distribution и была встречена зрителями положительно. На 1 марта была назначена украинская премьера, хотя ещё до неё киевские организации Союза украинской молодёжи, Молодого Руха и Молодёжного Националистического Конгресса, Всеукраинское объединение «Свобода» и представители грузинской диаспоры на Украине требовали снять фильм с проката. Тем не менее, фильм так и не был снят и некоторые украинские зрители посчитали, что его вполне может ждать судьба фильма «Мы из будущего 2», который был запрещён к украинскому прокату, из-за чего разгоревшаяся вокруг него шумиха только увеличила к фильму интерес украинских зрителей. В итоге, премьера не состоялась, потому что Министерство культуры Украины не выдало прокатное удостоверение на демонстрацию фильма, при этом украинский дистрибьютор фильма Ukrainian Film Distribution отмечал, что Министерство только задерживает выдачу, а не отказывает в прокате. Как выяснилось, дистрибьютор обратился в Государственное агентство по вопросам кино с просьбой выдать прокатное удостоверение только 28 февраля, за два дня до намеченной премьеры. Рассмотрение просьбы по украинскому законодательству осуществляется в течение 10 рабочих дней после его подачи. 13 марта истёк этот срок, после чего его продлили ещё на 25 дней, что разрешается в случае возникновения разногласий по определению индекса фильма. Какое-то время украинская и русскоязычная пресса Украины выходили под заголовками, что Министерство всё-таки запретило прокат, однако само Министерство официально подобных заявлений так и не сделало, а 12 марта пресс-служба Министерства сообщила, что никакого запрета на прокат фильма не выдавала и на данный момент фильм проходит рассмотрение для выдачи прокатного удостоверения. При этом она добавила, что все вышеперечисленные организации официально не обращались к ней с просьбой запретить фильм. Эксперт-психолог комиссии Государственного агентства Украины по вопросам кино Александр Шпилинский назвал фильм пропагандой, но на очень высоком техническом и эстетическом уровнях, и сказал, что в фильме нет никаких зацепок, чтобы его запрещать. По непроверенным данным, с момента запланированной премьеры фильм шёл только один раз в Киеве — 8 марта. Наконец, Государственное агентство Украины по вопросам кино сообщило, что 15 марта фильму наконец было выдано прокатное удостоверение, но планка возрастного рейтинга была поднята до 18 лет. Однако, его прокат был ограниченным (всего около 44 экранов), что отрицательно сказалось на сборах.

Джаник Файзиев назвал запрет на прокат фильма политической игрой и сказал, что удивлён формулировкой «фильм разжигает межнациональную рознь», так как, по его словам, все те люди, что смотрели фильм в его присутствии, говорили совершенно иное. Все заявления о «разжигании национальной розни» он в различных интервью назвал абсурдными.

Я вижу в этих запретах какую-то политическую игру. Министерство иностранных дел Грузии просто «судит по себе». Думая, что раз они сделали фильм «5 дней в августе», в котором все политические акценты очевидным образом расставлены (для политических целей это кино и делалось), то они, видимо, полагают, что мы тоже будем делать кино, в котором будем расставлять политические акценты. Поскольку мы этого не делали, то они нас за глаза приговорили к политической ангажированности. Мне, честно говоря, обидно.

Шеф-редактор веб-проекта «Однако» Виктор Мараховский высказал там своё мнение по поводу запрета на прокат фильма: фильм показывает Россию с Северным Кавказом как страну, в которой «живут в основном нормальные люди», где «солдаты не пытаются изнасиловать всё живое» и где «царит совсем не идеальный, но вполне достойный существования мир», который «Грузия, решившая взять и по-быстрому откусить свою бывшую автономию, нарушает». В качестве сравнения он привёл фильмы «Утомлённые солнцем 2: Цитадель» и «9 рота», которые, по его мнению, не были нигде запрещены в первую очередь потому, что всё действие в них происходит «в пространстве, где Россия по определению есть юдоль греха и мерзости, а всё, что на неё обрушивается, — наказание свыше».

Украинская телепремьера состоялась 2 декабря 2012 года на телеканале ICTV. В ответ созданная на Facebook группа «НІ російській кінопропаганді — No Russia lie» назвала канал украинофобским.

Реакция на фильм

В Грузии

«Наш фильм смотрело много людей грузинской национальности. И как раз многие из них, пожимая мне руку, говорили о том, что это большая честь и нам удалось сделать кино, которое говорит о том, что наши народы давным-давно вместе и дружат и никто эту дружбу разрушить не может. А война, которая случилась, — это просто стихийное бедствие, которое является несчастьем для всех простых людей».

Джаник Файзиев на радио КП</small>

</div> В Грузии фильм вызвал однозначно негативную реакцию. Ещё на стадии производства фильма, в самом начале июля 2011 г., грузинский новостной интернет-портал «Грузия Online» опубликовал статью, в которой Мераб Гагуа в довольно жёсткой форме раскритиковал съёмки фильма. В частности, он обвинил команду в искажении реальных событий (по его мнению, агрессором выступала не Грузия, а Россия), назвав фильм «кремлёвской пропагандой», а в качестве причины изображения в фильме Грузии как агрессора критик назвал «настрой кремлёвских руководителей».

Положительная оценка фильма, данная Президентом России Дмитрием Медведевым, снова спровоцировала негативную реакцию в Грузии. Так, например, портал «Грузия Онлайн» опубликовал заметку «Медведев не читал Крылова…», в которой демонстрировалось весьма критическое отношение как к фильму, так и к его оценке Медведевым. На следующий день министр культуры и охраны памятников Грузии Николоз Руруа, ранее похваливший фильм «5 дней в августе», дал негативную оценку фильму «Август. Восьмого» и Медведеву, заявив, что Медведев «живёт в том фантастическом мире, в жанре которого снят фильм „Август восьмого“», и все его утверждения «рассчитаны на внутреннее потребление».

В России

«Важно, что мы сегодня возвращаемся к событиям августа 2008-го. Это нужно во имя памяти ваших товарищей, которые погибли тогда, защищая граждан нашей страны, это нужно для того, чтобы подобные события не повторялись».

Дмитрий Медведев</small>

</div> Несмотря на то, что картина ещё до премьеры критиковалась за наличие слишком несерьёзных для военного фильма элементов в виде воображаемых роботов, фильм был встречен положительно и за первый уик-энд собрал более 140 000 000 рублей (около 5 000 000 долларов) при наличии 673 000 зрителей, выйдя в итоге по сборам на первое место в прокате среди отечественных фильмов. В остальном же фильм занял второе место, уступив фильму «Призрачный гонщик 2», который в те выходные собрал около 240 000 000 рублей. Тем не менее, из-за такой конкуренции фильм собрал только около 10 000 000 долларов, что было ниже, чем у предыдущего проекта Файзиева «Турецкий гамбит», который только в России собрал около 18 500 000 долларов. Несмотря на то, что фильм всё же вошёл в тройку лидеров российского кинопроката 2012 года, в ноябре 2012 года российское издание «Forbes» включило «Август. Восьмого» в список 12-ти самых громких провалов российского кино в 2012 году, правда на последнее 12-е место. В День защитника Отечества Дмитрий Медведев посетил «Главкино», где встретился с создателями фильма и военнослужащими, принимавшими участие в конфликте. Он положительно отозвался о фильме и поблагодарил съёмочную группу и военных лиц. В интервью Илоне Егизаровой Егор Бероев сказал, что Медведеву понравился его образ в исполнении Владимира Вдовиченкова.

После московской премьеры Джаник Файзиев в интервью Вите Рамм сказал, что после киносеанса он услышал от одного из зрителей такой комплимент: «А я даже не знаю, с чем ваше кино сравнить». Файзиев это прокомментировал так: «Если у человека нет аналогов для сравнения, значит, они сделали фильм, достойный зрительского внимания».

Алексей Ухватов, который стал прототипом Лёхи, положительно отозвался о фильме, отметив очень достоверно поставленные боевые сцены, но раскритиковал само название фильма «Август. Восьмого». По его мнению, это название больше подошло бы фильму, если бы он был целиком военный, а не любовной историей на фоне войны. Заодно он заявил, что к сцене смерти Ильи нужно было подойти более скрупулёзно, потому что он не смог сразу связать этот персонаж с Денисом Ветчиновым и только после просмотра понял, кто был прототипом Ильи.

Международная

В преддверии азербайджанской премьеры в Баку с протестом выступила инициативная группа азербайджанских пользователей Facebook. Участники этой группы обратились к администрации кинотеатра, заявив, что показывать картину нельзя. Они провели параллели между Грузией (которая считает Южную Осетию и Абхазию грузинской территорией, а Россию — «оккупантом») и Азербайджаном (который занимает аналогичную позицию по отношению к Нагорному Карабаху и Армении). Противники фильма заявили, что он «оправдывает войну России против Грузии в 2008 г., оккупацию территории Грузии, гегемонию России на Южном Кавказе». Самым главным аргументом снятия с показа стало то, что Россия была в числе тех стран, которые не поддержали резолюцию о территориальной целостности Азербайджана в Генассамблее ООН. В итоге, администрация кинотеатра согласилась уступить. Заявление Park Cinema опубликовало издание Vesti.az, поддержавшее протест. В обращении отмечается, что «фильм „Август. Восьмого“ снят со всех рекламных носителей кинотеатра (раздел „Скоро“ на сайте кинотеатра, видеоролики в фойе кинотеатра, рекламные постеры, флаеры)». Администрация заявила, что планирует организовать «закрытый показ только для СМИ с целью дискуссии», но, по слухам, таковой так и не состоялся. Как отмечает REGNUM, фактически фильм снят с проката. Журналист Бахрам Батыев написал, что фильм мог подорвать азербайджано-грузинские отношения и было бы крайне неразумно показывать его в Азербайджане, иначе последний мог лишиться поддержки Грузии в плане своих потерянных территорий. В интервью Дарье Чередник на радио «Голос России» Файзиев сказал, что он, в целом, понимает положение Азербайджана. Между тем, как он сказал, азербайджанцам, которые видели картину на предварительно высланных копиях, фильм понравился.

Аналогичные протесты устроила грузинская диаспора Украины и киевская организация Союза украинской молодёжи, Молодёжного националистического конгресса и Молодого народного руха, которые обратились с жалобами в Национальную экспертную комиссию Украины по вопросам защиты общественной морали, Государственное агентство Украины по вопросам кино и Службу безопасности Украины. Претензии были теми же — «разжигание межнациональной вражды и ненависти к братскому нам грузинскому народу, поэтому публичный показ такого кино в Украине недопустим». В конечном итоге 6 марта было объявлено, что Министерство культуры Украины запретило фильм, хотя само Министерство официально подобных заявлений не делало. Эксперт-психолог комиссии Государственного агентства Украины по вопросам кино Людмила Грицанок заявила, что она не против показа фильма, но добавила, что в нём «используются приёмы психологического воздействия, [которые] рядовому зрителю трудно распознать, поэтому он не может им противодействовать». И хотя 15 марта 2012 г. фильм всё-таки был выпущен в украинский прокат и поднявшаяся вокруг него шумиха должна была только подогреть к нему зрительский интерес, за 18 дней проката фильм собрал только 14 540 долларов, при этом количество фильмокопий для украинского проката насчитывало всего 44, в то время как фильм «Джон Картер» (который, правда, вышел в украинский прокат на неделю раньше) имел 109. Провальные результаты обусловлены тем, что из-за скандала вокруг его политкорректности, из-за задержки с релизом и из-за прекращения его рекламной кампании до проката фильм вышел на экраны не в запланированное время, поэтому ему пришлось конкурировать всё с тем же «Джоном Картером» и «Лораксом», которые возглавили украинский прокат в тот период.

Украинская националистка Ирина Фарион требовала от соотечественников бойкотировать фильм, заявляя что целью фильма «является манипулирование массовым сознанием с целью обелить российский империализм вообще и вторжение в Грузию… в частности».

Ещё до японской премьеры японский геймдизайнер Хидэо Кодзима назвал в своём твиттере фильм «сильным, смелым, увлекательным», посмотрев только трейлер. В Китае фильм был встречен весьма положительно, собрав в первый день проката собрал 2,7 млн юаней (439 000 долларов), и в целом сумел чуть-чуть пополнить кассовые сборы фильма.

Критика

Российская

В России фильм вызвал неоднозначную реакцию. Так, Сергей Оболонков в своей рецензии на портале Lenta.ru дал весьма невысокую оценку фильму. Критик хотя и отмечает «более-менее интересную задумку» и «сносные спецэффекты», но при этом, сравнивая показанное в фильме со словами режиссёра, указывает на почти полное отсутствие в фильме драмы, политическую ангажированность фильма, чрезмерное использование в фильме взрывов и спецэффектов.

Ещё более разгромную рецензию опубликовал портал «Релакс», в которой Елена Полякова весьма критически описывает сюжет фильма, при этом в качестве главной проблемы фильма она отмечает политическую линию, связанную с выступлением Президента России. Кроме того, критик отмечает и роботов, сделанных «на довольно уверенную тройку с участием голливудских рисовальщиков», тщательное копирование голливудских штампов, неуместность героически-бравурного тона в фильме, а также то, что фильм «местами самовлюблённо затянут и злоупотребляет заимствованиями». В качестве положительного момента Полякова отмечает неплохо поставленные боевые сцены.

Денис Ступников в своей рецензии отнёсся к фильму довольно положительно, но при этом отметил ряд недостатков. Так, в целом фильм, по его мнению, является «достоверным и убедительным», за исключением выбора названия фильма, несоответствующего главной сюжетной линии фильма, линию с вымышленным Президентом России и сам финал картины. Идею использования гигантских человекообразных роботов в фильме Ступников назвал «самой сильной стороной фильма», поскольку, по его мнению, данный приём выполняет не только развлекательную функцию, но и глубже раскрывает психологические проблемы Артёма.

Леонид Володарский назвал фильм не шедевром, но, по его мнению, «Август. Восьмого» получился значительно лучше предыдущих «Олимпиус Инферно» и «5 дней в августе».

Грузинская

Международная

Игорь Булкаты из информационного агентства ОСинформ (осетинское информационное агентство) назвал фильм безвкусным, безнравственным в отношении Южной Осетии и совершенно не отражающим юго-осетинских реалий. Заодно он обвинил Джаника Файзиева в том, что тот обратился за помощью к «заморскому сценаристу», хотя, по идее, должен был на роль соавтора сценария приглашать человека, который знает тему конфликта изнутри. Южным осетинам в большинстве не понравилось, что большая часть съёмок прошла в Абхазии, а не на месте реальных боевых действий.

Австралийский критик Питер Гэлвин положительно отозвался о фильме, охарактеризовав его, как «шокирующе и смешно в то же время», хотя, по его мнению, фильм напомнил ему «старомодный голливудский боевик, который пытается делать вид, что он вне политики». Рецензию он завершил словами, что «картина имеет твёрдый моральный компас» и «не позволит вам когда-либо забыть её».

Награды

1 марта 2012 года председатель организации «Общественная комиссия по борьбе с коррупцией» Владимир Мамаев наградил Джаника Файзиева и Максима Матвеева медалями чести за гуманистический вклад в российский кинематограф. 21 января 2013 года в Марбелья, в рамках первого в Испании кинофестиваля современного российского кино «Marbella Russian Film Fest», Светлана Иванова получила награду, как лучшая актриса, за роль Ксении.

Оператор фильма Сергей Трофимов номинировался на Белый квадрат, но награду получил Геннадий Карюк за фильм «Искупление».

Фильм номинировался на двух Жоржев в категориях Лучший российский экшн и Лучшая российская драма, но выиграл только в первой номинации (во второй награду получил «Духless»).

Выход на оптических носителях

DVD

Выход на DVD (5-й регион) был официально намечен на 22 марта 2012 г. компанией «Флагман-Трейд», но, по неизвестным причинам, ещё за несколько дней до этого DVD-издания уже стали доступны в интернет-магазинах. Издание было однодисковым, и поскольку на данный момент в зарубежном прокате фильм шёл только в тех странах, где его перевод не требовался, то издание не имело никаких субтитров, но включало в себя клип «Просто любовь» и ряд вырезанных сцен.

Blu-ray

Выход Blu-ray-издания (регион C) состоялся 14 июня 2012 года. Содержание диска от DVD-издания ничем не отличалось, за исключением дополнительной звуковой дорожки в формате Dolby TrueHD.

Напишите отзыв о статье "Август. Восьмого"

Примечания

Ссылки

Официальные

• [www.avgustvosmogo.ru/ Официальный сайт фильма «Август. Восьмого»]

Прочие

• «Август. Восьмого» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.rottentomatoes.com/m/avgust_vosmogo_2012/ «Август. Восьмого»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
• [boyko.ru/2012/02/21/hot-august-eighth-in-a-cold-february-twelfth/ Горячий «Август. Восьмого» в холодном феврале двенадцатого]
• [visualrian.ru/lists/item/73165 Съёмки фильма Джаника Файзиева «Август. Восьмого» (фото)]

Отрывок, характеризующий Август. Восьмого

Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.