Авдеенко, Александр Остапович
Поделись знанием:
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
| Александр Авдеенко | ||||||||||||||
 | ||||||||||||||
| Род деятельности: | ||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Годы творчества: | ||||||||||||||
| Направление: | ||||||||||||||
| Жанр: | ||||||||||||||
| Язык произведений: | ||||||||||||||
| Дебют: |
роман «Я люблю» | |||||||||||||
| Награды: |
| |||||||||||||
Алекса́ндр Оста́пович Авде́енко (1908—1996) — советский и российский прозаик, публицист, драматург, киносценарист.
Содержание
Биография
А. О. Авдеенко родился 8 (21) августа 1908 года в посёлке (ныне город Макеевка, Донецкая область, Украина) в семье рабочего-шахтёра. В детстве был беспризорником, затем работал в шахтах Донбасса, на заводе «Унион» в Макеевке. Позже в Магнитогорске работал на строительстве ММК имени И. В. Сталина — помощником машиниста паровоза, машинистом горячих путей. Стал членом литературной группы «Буксир».
В 1933 дебютировал в большой литературе: в горьковском альманахе «Год XVI», а затем в «Профиздате» и «Советской литературе» издан роман «Я люблю». Участвовал в поездке писателей на ББК имени И. В. Сталина. В 1934 был делегатом I Всесоюзного съезда писателей, где был принят в ряды СП СССР. Выступая на съезде, М. Горький назвал «Я люблю» в числе заслуженно любимых читателями книг.
В 1935 году выступил на VII Всесоюзном съезде Советов с речью «За что я аплодировал товарищу Сталину», в которой заявил:
Я пишу книги. Я — писатель, я мечтаю создать незабываемое произведение, — всё благодаря тебе, великий воспитатель Сталин… Когда моя любимая девушка родит мне ребёнка, первое слово, которому я его научу, будет — Сталин[1].
Жил в Москве, учился в Литературном институте. Работал в газете «Правда». Новый роман «Столица» («Судьба») был раскритикован М.Горьким. В 1936 году по предложению С.Орджоникидзе переехал в Донбасс, жил в Макеевке, работал над новым романом о шахтерах «Государство это я» (окончен в 1938, не опубликован), был избран депутатом Всеукраинского Съезда Советов и горсовета Макеевки. В 1939 как спецкор «Правды» ездил на присоединенную Западную Украину.
В 1940 году по сценарию Авдеенко был снят фильм «Закон жизни», подвергнутый сокрушительной критике в партийной прессе за клевету на советскую студенческую молодёжь[2]. После проработки на заседании ЦК ВКП(б) Авдеенко был исключен из партии и Союза писателей, уволен из «Правды». Разгромную критику творчества Авдеенко озвучивали: секретари ЦК Андрей Жданов и Иосиф Сталин, писатели Николай Асеев, Николай Погодин, Александр Фадеев.[3]
После исключений вернулся работать на шахту помощником машиниста врубовой машины. В 1941, по его воспоминаниям, Авдеенко не взяли добровольцем на фронт, потому что он числился в политсоставе, а на разжалование в рядовые ушло несколько месяцев. Окончив минометное училище лейтенантом, он попал в действующую армию лишь в 1942. Как рассказывает его сын, Авдеенко начав писать для фронтовых газет, безуспешно посылал очерки в "Красную звезду", пока один из них - "Искупление кровью" (о бывшем офицере, совершившем в штрафбате подвиг) - редактор газеты Давид Ортенберг на свой страх и риск не послал с фельдсвязью Сталину. И ночью получил от него телефонный звонок: "Можете печатать. Авдеенко искупил свою вину"[4].
Так отец вернулся в литературу, написал потом много книг, но не изжил в себе боли от несправедливой расправы над человеком, свято верившим в идею социализма. Так же свято он верил Сталину, пока не узнал всей правды о его деяниях. Однажды, после острого сердечного приступа, он снова стал мне говорить о Сталине. Я ему ответил: "Папа, отпусти его, подумай о себе". Он ответил: "Да, ты прав. Но я не могу его отпустить"[4].
В 1942—1945 — был на фронте в должности военного корреспондента дивизионной газеты «За Отчизну» 131 дивизии, затем газеты «Сын Родины», также писал заметки и очерки для ряда других газет в том числе и для «Красной звезды», участвовал в прорыве блокады Ленинграда. В 1944 в «Новом мире» был опубликован роман «Большая семья». Закончил войну в звании капитана[5].
В 1943 принят заново в СП СССР, рекомендации дали Николай Тихонов и Константин Симонов[5]. Работал спецкором «Огонька». В 1944 на фронте вновь принят в Компартию [6] (по другим данным, в 1955 восстановлен в КПСС).
В 1996 скончался в Москве. Похоронен на Переделкинском кладбище[7].
Супруга: Любовь Звеняцкая-Авдеенко (1917—2002), из семьи донбасских рабочих.
Творчество
Александр Авдеенко является автором более сорока книг. Произведения Александра Авдеенко переведены на 15 языков народов СССР, а также на английский, китайский и венгерский языки. Он печатался как публицист и критик в газетах «Советская культура», «Правда» и журналах «Советский экран» и «Знамя».
Библиография
Романы
- «В поте лица своего»
- «Дунайские ночи»
- «По следам невидимок»
- «Судьба» (1936)
- «Труд»
- «Чёрные колокола»
- «Это твой свет» (переработанное и дополненное издание романа «Труд»)
- «Я люблю» (1933)
Повести
- «В пограничном небе»
- «Горная весна»
- «Жигули вы мои, Жигули»
- «Застава твоего имени»
- «Искупление кровью»
- «Над Тиссой»
- «Свидание с Магниткой» (документальная повесть)
- «Следопыт» (документальная повесть)
- «Солдаты и солдатки»
Циклы рассказов
- «Вера, Надежда, Любовь»
Пьеса
- Ровесники
Книжные издания
- 1933 — Я люблю (роман). — Москва, «Советская литература», 215 с.
- 1933 — Я люблю (роман, 2-е издание). — Москва, Профиздат.
- 1934 — История рыжего Никанора. — М., ГИХЛ.
- 1934.- Потомок сумасшедшего Никанора. — М., ГИХЛ
- 1934 — Я люблю М., ГИХЛ. (Роман-газета)
- 1935 — Я люблю.- М., Гослитиздат, 214 с.
- 1935 — Я люблю. — М., Гослитиздат, 268 с.
- 1935 — Я люблю. — Л., Молодая гвардия
- 1935 — Я люблю. — Свердловск
- 1936 — Сто дней. М., Жургаз
- 1936 — Я люблю (роман). — Минск, Государственное издательство Белоруссии, 222 с.
- 1936 — Судьба (роман). — Москва, Гослитиздат, 224 с., 15 000 экз
- 1936 — Судьба. — Свердловск, 1936
- 1936 — Я люблю. Л., Гослитиздат
- 1936 — Я люблю. — Иркутск
- 1936 — Я люблю. — Хабаровск
- 1937 — Я люблю. — М., Гослитиздат
- 1946 — Дневник моего друга. М.-Л., Детгиз, 136 с., 30 000 экз.
- 1951 — Труд (роман). — Москва, Профиздат, 616 с. Художник: К. Кащеев. Тираж: 45000 экз.
- 1952 — Труд. — Сталино.
- 1954 — Дорога на Верховину (очерк). — Москва, Молодая гвардия, 120 с., 90 000 экз.
- 1954 — Над Тиссой. М., Детгиз
- 1954 — Над Тиссой (повесть). — Москва, Воениздат
- 1955 — Над Тиссой. М., Детгиз
- 1955 — Горная весна (повесть). — Москва, Детгиз, 184 с. Серия «Новинки детской литературы», № 77. Тираж: 165000 экз.
- 1955 — Над Тиссой (повесть). — Москва. Воениздат.
- 1956 — Горная весна (повесть). — Москва, Воениздат, 478 с. Художник: Ю. Ребров. Серия «Библиотечка военных приключений».
- 1956 — Над Тиссой (Из пограничной хроники). — Москва, Профиздат, 528 с. Художник Д. Н. Домогацкий. Тираж: 90000 экз.
- 1956 — Над Тиссой. Горная весна (повести). — Ташкент, объединённое издательство «Кзыл Узбекистан», «Правда Востока» и «Узбекистони сурх», 608 с. Художник: В. Силевяков. Тираж: 45000 экз.
- 1957 — Горная весна (повесть). — Москва, Воениздат, 478 с. Художник: Ю. Ребров. Серия «Библиотечка военных приключений».
- 1957 — Над Тиссой (из пограничной хроники). — Москва, Профиздат, 526 с. Тираж: 75000 экз.
- 1957 — Над Тиссой. М., Воениздат,
- 1957 — Над Тиссой. Чкалов.
- 1957 — У Карпатского костра. М., Детгиз
- 1958 — Я люблю. — Москва, «Советская Россия», 340 с.
- 1959 — Над Тиссой (повесть). — Минск.
- 1959 — Над Тисою. — Ужгород, Закарпатське обласне видавництво.
- 1959 — Я люблю. — М., Советская Россия
- 1960 — Это твой свет (роман). — Москва, «Советская Россия», 535 с. Тираж: 100000 экз.
- 1962 — Вера, Надежда, Любовь (повести, рассказы и очерки о войне). — Москва, Воениздат, 510 с. Тираж: 100000 экз.
- 1963 — Чёрные колокола (роман). — Москва, «Советская Россия», 320 с. Тираж: 300000 экз.
- 1963 — Дунайские ночи (роман). — Москва, Воениздат. Серия «Военные приключения». 720 с., 300 000 экз.
- 1963 — Дунайские ночи. М., Советская Россия
- 1964 — Чёрные колокола (роман). — Москва, Воениздат, 318 с. Тираж: 65000 экз.
- 1964 — Чёрные колокола. — М., Советская Россия
- 1967 — Я люблю. М., Советская Россия.
- 1970 — Вся красота человечества. Фронтовой дневник. — Москва, «Советская Россия», 396 с. Художник: И. Махов. Тираж: 50000 экз.
- 1971 — Жигули вы мои, Жигули (повесть). — Москва, Детская литература.
- 1971 — Путешествие с другом (волжский дневник). — Москва, Профиздат, 251 с. Тираж: 75000 экз.
- 1972 — По следам невидимок (роман). — Москва, Воениздат, 400 с. Художник: П. Борисов. Тираж: 100000 экз.
- 1972 — Следопыт (документальная повесть). — Москва, «Советская Россия», 349 с. Тираж: 100000 экз.
- 1975 — Свидание с Магниткой (документальная повесть). — Москва, «Советская Россия», 96 с. Серия «Писатель и время». Серия «Письма с заводов и строек». Тираж: 30000 экз.
- 1975 — По следам невидимок. — М., Воениздат
- 1976 — Вся красота человечества. Слово о войне и мире (дилогия). — Москва, Воениздат, 520 с. Художник: Д. Громан. Тираж: 100000 экз.
- 1977 — Войди в огонь, в котором я горю (слово о Магнитке). — Москва, «Советский писатель», 374 с. Тираж: 50000 экз.
- 1977 — Граница (из пограничного дневника писателя). — Москва, «Советская Россия», 284 с. Художник: А. Плаксин. Тираж: 100000 экз.
- 1978 — Граница (из пограничного дневника писателя). — Киев, «Дніпро», 234 с. Авторизованный перевод С. Оноприенко.
- 1978 — По следам невидимок (роман). — Ереван, «Советакан грох», 496 с. Перевод А. Шарурян.
- 1979 — В поте лица своего (роман). — Москва, «Советский писатель», 383 с. Художник: В. Муравьёв. Тираж: 30000 экз.
- 1979 — Граница (повести). — Москва, Воениздат, 351 с. Тираж: 65000 экз.
- 1979 — Я люблю (роман, книги 1 и 2). — Москва, «Советская Россия», 634 с. Тираж: 100000 экз.
- 1981 — Застава твоего имени (повесть). — Москва.
- 1982 — По следам невидимок (роман). — Тбилиси, «Мецниереба», 447 с. Перевод В. Ахаладзе.
- 1982—1983 — Собрание сочинений (в 4 томах). — Москва, «Художественная литература».- 100 000 экз.
- 1987 — Над Тиссой (повести). — Таллин, «Ээсти раамат», 437 с. перевод Х. Тийдуса. Художник: А. Кютт.
- 1989 — Отлучение (книга воспоминаний)
- 1991 — Наказание без преступления (воспоминания). — Москва, «Советская Россия», 335 с. Тираж: 100000 экз. ISBN 5-268-01225-8
- 1994 — Над Тиссой. Горная весна (повести). — Ростов-на-Дону, «Проф-пресс», 600 с.
- 1994 — Над Тиссой (из пограничной хроники). — Москва, Воениздат, 384 с.
- 2004 — Над Тиссой. — Москва, «Вече». ISBN 5-9533-0496-X. Серия «Военные приключения».
- 2005 — Дунайские ночи (роман). — Москва, «Вече», 352 с. Тираж: 5000 экз. ISBN 5-9533-0552-4. Серия «Военные приключения».
Фильмография
- 1936 — Я люблю (драма). Сценарист: А. Авдеенко. Режиссёр: Л. Д. Луков.
- 1940 — Закон жизни (драма). Сценарист: А. Авдеенко. Режиссёры: Б. Г. Иванов, А. Б. Столпер.
- 1958 — Над Тиссой (детектив). Режиссёр: Д. И. Васильев.
Награды
- орден Красной Звезды (1.6.1944)
- орден «Знак Почёта» (1969)
- два ордена Трудового Красного Знамени (1969, 1978)
- орден Отечественной войны I степени (25.5.1945; был представлен к ордену Отечественной войны II степени)
- медаль «За отличие в охране государственной границы СССР» (1955)
- 3-я премия КГБ и газеты «Советская культура»
Напишите отзыв о статье "Авдеенко, Александр Остапович"
Примечания
- ↑ Правда, 1935, 1 февр.
- ↑ [ru.local.co.il/EventPage.asp?nav=3,20,2,3,28624 LocalRu Личности и история — «Закон жизни» и жизнь вне закона] (недоступная ссылка с 12-10-2016 (2751 день))
- ↑ А.Авдеенко. Отлучение // Знамя №4, 1989.-С.99-106
- ↑ 1 2 [izvestia.ru/news/339947 Сын отвечает за отца // Известия]
- ↑ 1 2 [www.redstar.ru/2010/05/12_05/5_05.html Оружием Слова]
- ↑ А.Авдеенко. Отлучение // Знамя №4, 1989.-С.132
- ↑ [archive.is/20120710083152/moscow-tombs.narod.ru/1996/avdeenko_ao.htm Московские могилы. Авдеенко А.О]
Литература
- Иовик А., Ефимов В. «С Магниткой я не разлучался…». — «Западно-Восточный Альянс» (Магнитогорск), 2008, № 9, с. 42—43.
- Иовик А., Ефимов В. Одна речь — и вся жизнь (личный пафос в отражении сталинской эпохи). — «Магнитогорский металл», 29 февраля 2008, с. 12. — [magmetall.ru/pdf/2008-02-29_12.pdf Веб-ссылка]
- Иовик А., Ефимов В. Искупление кровью. — «Магнитогорский металл», 12 июля 2008, с. 12.
- Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>
- Краткая литературная энциклопедия. Том 1. — Москва, 1962.
- Русские советские писатели-прозаики (библиографический указатель). Том 1. — Ленинград, 1959.
- Селивановский А. В литературных боях. — Москва, 1959.
- Урал литературный (краткий биобиблиографический справочник). — Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 1988, с. 7.
Ссылки
Произведения
- [www.fictionbook.ru/en/author/avdeenko_aleksandr_ostapovich/ Произведения Александра Авдеенко на сайте «FictionBook»]
- [fanlib.ru/BooksList.aspx?AuthorId=53dc9433-a083-4713-bb24-82ba09bdb51e Произведения Александра Авдеенко на сайте «ФанЛиб»]
- [militera.lib.ru/prose/russian/avdeenko_ao/index.html Роман «Чёрные колокола» на сайте «Военная литература»]
- [militera.lib.ru/prose/russian/sb_pogranichnaya_zastava/13.html Повесть «Следопыт» на сайте «Военная литература»]
Информация
- [www.biblus.ru/Default.aspx?auth=1b395f8 Информация о книгах Александра Авдеенко на сайте «Библус»]
- [magazines.russ.ru/authors/a/avdeenko/ Информация об Александре Авдеенко в «Журнальном Зале»]
Отрывок, характеризующий Авдеенко, Александр Остапович
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Писатели по алфавиту
- Писатели СССР
- Писатели России
- Писатели XX века
- Публицисты по алфавиту
- Публицисты СССР
- Публицисты России
- Публицисты XX века
- Сценаристы по алфавиту
- Сценаристы СССР
- Сценаристы России
- Сценаристы XX века
- Кавалеры ордена Отечественной войны I степени
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Награждённые медалью «За оборону Ленинграда»
- Награждённые медалью «За оборону Москвы»
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «За отличие в охране государственной границы СССР»
- Награждённые медалью «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Писатели-соцреалисты
- Первостроители Магнитки
- Журналисты газеты «Правда»
- Члены Союза писателей СССР
- Исключённые из Союза писателей СССР
- Члены КПСС
- Исключённые из КПСС
- Выпускники Литературного института имени А. М. Горького
- Похороненные на Переделкинском кладбище
