Авдиенко, Михаил Оверкович

Михаил Оверкович Авдиенко
Дата рождения:	1892(1892)
Место рождения:	Екатеринославская губерния Российская империя, ныне Пологовский район
Подданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Дата смерти:	8 сентября 1937(1937-09-08)
Место смерти:	Сандармох, ныне Медвежьегорский район Карелия

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Михаил Оверкович Авдиенко (1892, по другим данным 1886, с. Воскресенка Пологовского района — 8 сентября 1937, Сандармох) — советский и украинский политический и общественный деятель.

Биография

Родился в Александрийском уезде Екатеринославской губернии в зажиточной крестьянской семье. Окончил народную школу.

Воевал на фронтах Первой мировой войны. Активный участник революционных событий 1917 года в Киеве от ЦК УСДРП. Входил в состав УЦР 3-го созыва. С конца 1918 года — член группы «незалежников». После отбытия Директории к Белой Церкви 15 ноября 1918 года — в составе созданного при ЦК УСДРП украинского военно-революционного комитета в Киеве. В 1919 году вместе с этой группой вошел в Всеукраинский ревком для вооруженной борьбы против большевистского правительства Раковского.

С 1920 года — член Центрального Комитета Украинской коммунистической партии (УКП). Был редактором издания «Советский статистик».

В 1930-х годах был репрессирован. Отбывал наказание в Беломорско-Балтийском лагере.

Решением тройки НКВД Карельской АССР от 26 августа 1937 расстрелян 8 сентября 1937 в урочище Сандармох (Медвежьегорский район, Карелия).

Реабилитирован 9 апреля 1966 года.

Источники

• Малый словарь истории Украины / Ответственный редактор Валерий Смолий. — М.: Просвещение, 1997.
• Верстюк В. Ф., Осташко Т. С. Деятели Украинской Центральной Рады. К., 1998.

Ссылки

• [ukrhistory.com.ua/pidruchnyky/malyj_slovnyk_istorii_ukrainy/2.html Биография]
• [www.ukrainians-world.org.ua/ukr/about/45/49/86/87/ Биография]

Отрывок, характеризующий Авдиенко, Михаил Оверкович

Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?