Авенариус, Николай Александрович
| Николай Александрович Авенариус | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Никола́й Алекса́ндрович Авена́риус (1897—1983) — участник Белого движения, эмигрант, мемуарист.
Биография
Родился в городе Молога Ярославской губернии 9 (21) марта 1897 года. Его отец Александр Николаевич Авенариус (племянник писателя В. П. Авенариуса) происходил из старинного немецкого рода: сын историка-археолога; окончил Варшавское военное училище, вскоре оставил военную службу; работал на железной дороге, служил в страховом обществе «Россия», затем — у своего дяди В. К. Феррейна; в 1896 году основал собственный завод в Мологе, который через несколько лет был продан «Товариществу В. К. Феррейна», а А. Н. Авенариус, получив часть акций и должность управляющего на фабрике в Москве, вместе с семьёй в августе 1913 года уехал из Мологи.
Николай Авенариус с 1905 года учился в Рыбинской гимназии, а после переезда семьи в Москву, с 1913 года — в 10-й Московской казенной гимназии на Якиманке. В 1915 году поступил в Императорское Московское техническое училище. В начале 1916 года окончил курсы шоферов-механиков при училище и в апреле был направлен в автомобильный отряд при саперном батальоне на Западном фронте, где полгода служил водителем грузовика и мотоциклистом-связистом.
В дни Октябрьского восстания в Москве оказывал сопротивление большевикам вместе с другими вооруженными студентами. В августе 1918 года отец Авенариуса был уволен с должности управляющего фабрикой, семья была вынуждена переехать в квартиру дяди Василия Петровича на Новой Басманной, но эта квартира вскоре была реквизирована. Под видом бывшего немецкого военнопленного Авенариусу удалось пробрался на Украину, а оттуда в Бессарабию, в город Сороки, где работал врачом его дядя Николай Николаевич. Семья (отец, мать и дочь Оля) также переехала в Киев, а оттуда в Сороки, на территорию независимой Румынии. В декабре Авенариус заболел сыпным тифом и две недели провёл в бреду. В это время умер от сердечного приступа его отец. Оправившись от тифа, Авенариус работал репетитором, пильщиком дров, сторожем на огороде. В августе 1919 года перешёл румынскую границу на реке Днестр, поездом добрался до Одессы, оттуда переехал в Севастополь, где работал в мастерской по ремонту автоброневиков. Зимой 1920 года вступил 133-й Симферопольский пехотный полк Добровольческой армии, принимал участие в оборонительных боях на Перекопском перешейке, перенес приступ возвратного тифа и был доставлен в госпиталь в Симферополе. Выйдя из госпиталя, Авенариус присоединился к восьмой батарее Первой артиллерийской бригады Корниловской дивизии, участвовал в наступлении Белой армии, дойдя до Никополя. После того, как большевики заключили перемирие с Польшей, Красная Армия перебросила крупные силы на юг и начала наступление, Корниловская дивизия с боями отошла в Крым. В ноябре 1920 года Авенариус эвакуировался из Севастополя на пароходе-крейсере «Саратов» в Константинополь.
В Турции сначала содержался в лагере для беженцев, потом жил в Константинополе в ночлежке, подрабатывая уличным торговцем. Летом 1921 года перебрался в Румынию, где был арестован сигуранцей по обвинению в коммунистической пропаганде и освобожден только благодаря хлопотам матери и личному вмешательству румынской королевы Марии. Жил в Бессарабии, работал техником на заводе и электростанции. В конце ноября 1923 года переехал в Прагу, поступил в Русское высшее училище техников путей сообщения, а затем и на межевой факультет Чешского технического университета. Работал практикантом на строительстве железной дороги. В марте 1926 года сдал выпускные экзамены и получил два диплома. В поисках работы переехал в Братиславу, работал геодезистом на реконструкции Дудважеских осушительных сооружений. В феврале 1927 года переехал в Липтовски-Микулаш, где работал в канцелярии министерства финансов. В 1929 году переехал в Мартин, где скоро ушёл с государственной службы и открыл частную техническую фирму. В том же году принял подданство Чехословацкой республики (до этого жил по нансеновскому паспорту). Весной 1936 года познакомился с моравкой Ярославой-Катериной (Ярой) Мнячко, 26 июня они поженились, 15 мая 1942 года у них родился сын Саша.
После раздела Чехословакии по Мюнхенскому соглашению в 1939 году была образована марионеточная Словацкая республика под контролем нацистов. Во время Второй мировой войны Авенариус был связан с Движением Сопротивления, укрывал бежавших из концлагерей военнопленных и советских парашютистов, помогал им перебираться к партизанам или к линии фронта. В 1944 году был арестован словацкими жандармами и помещён в тюрьму в г. Илава, но вскоре выпущен, отделавшись штрафом. После Словацкого восстания в декабре 1944 года был арестован гестапо, но выпущен за взятку в 20 тысяч крон.
После войны в 1948 году в Чехословакии пришла к власти Коммунистическая партия, и все частные фирмы были ликвидированы. Канцелярия Авенариуса была передана в ведение государственного предприятия «Ставпроект», недавно купленная квартира конфискована для работников военного завода, а семья выселена деревню. Авенариус работал маркшейдером в рудных шахтах в Турчанских Теплицах, затем в Пезиноке недалеко от Братиславы. В октябре 1954 года Авенариусы переехали в Братиславу, где жили на квартире у знакомых, а с 1965 года приобрели собственную квартиру. Авенариус перешёл на службу в фирме «Геодезия и картография» в Братиславе, где жил до самой смерти в 1983 году.
В 1978—1983 годах Николай Авенариус написал мемуары, изданные в 2012 году под названием «Кремнистый путь» при участии Г. А. Вомпе.
Напишите отзыв о статье "Авенариус, Николай Александрович"
Литература
- Авенариус Н. А. Кремнистый путь. — М.: Волшебный фонарь, 2012. — ISBN 978-5-903505-70-8.
Ссылки
- [www.ng.ru/ng_exlibris/2013-09-19/6_history.html Леонид Воронин. На сквозняке истории. Про мемуары интеллигента и сохранение России] // НГ-Exlibris. — 19.09.2013
Отрывок, характеризующий Авенариус, Николай Александрович
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
