Аверкиев, Дмитрий Васильевич

Дми́трий Васи́льевич Аве́ркиев
Дата рождения:	1836(1836)
Место рождения:	Екатеринодар, Российская империя
Дата смерти:	20 января 1905(1905-01-20)
Место смерти:	Санкт-Петербург, Российская империя
Гражданство:	Российская империя
Род деятельности:	драматург и беллетрист
Направление:	национализм
Жанр:	драма, трагедия, комедия
Язык произведений:	русский

Дми́трий Васи́льевич Аве́ркиев (1836—1905) — русский драматург, беллетрист, театральный критик, переводчик.

Биография

Дмитрий Аверкиев происходит из патриархальной купеческой семьи. В 1854 году окончил Петербургское коммерческое училище, в 1859 году — физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета (естественное отделение). Первоначально занимался переводами с иностранных языков книг по естествознанию, с 1866 года стал работать как беллетрист и драматург.

Сотрудничал с журналом «Эпоха», газетами «Московские ведомости», «Новое время». В 1869—1871 годы заведовал литературным отделом «Всемирной иллюстрации».

Из его пьес наибольшим успехом пользовались: «Фрол Скобеев» («Комедия о российском дворянине Фроле Скобееве и стольничьей, Нардин Нащекина, дочери Аннушке», 1869) и «Каширская старина» (1872). Эти пьесы сохранялись в репертуаре и в советское время. Кроме многочисленных драм Аверкиев писал повести, рассказы, стихи, публицистические и критические статьи о литературе и театре.

Аверкиев написал и теоретическую работу — «О драме». (СПб., 1893; изд. 2-е, СПБ., 1907), за которую в 1893 году получил половинную пушкинскую премию.

На формирование эстетических взглядов Аверкиева большое влияние имел Аполлон Григорьев, бывший его близким другом. Как отмечается в диссертационном исследовании Ю. С. Гетман «Специфика исторической драматургии Д. В. Аверкиева» (Харьков, 2013), исторические драмы являются центром его писательской деятельности. Однако при жизни его пьесы не получили широкого признания. Это связано с эстетическими взглядами драматурга. Он изображал историю не в масштабных событиях, а в неофициальной, частной жизни государственных деятелей. Произведения драматурга, находящиеся в тесной связи с его публицистикой, вызывали нападки со стороны критиков радикально-демократического лагеря. Они подвергали сомнению достоверность изображаемых событий и характеров действующих лиц в его пьесах, не приняли идей драматурга, его трактовки личности Дмитрия Донского и его роли в истории России. После 1917 г. историческая драматургия Д. В. Аверкиева не попадает в поле зрения исследований. Это связано с социально-политическими взглядами драматурга. Он был «почвенником», приверженцем монархии и считал, что только самодержавие способно защитить общество от революционных разрушений и беспорядков. В то же время Д. В. Аверкиеву были близки взгляды «славянофилов» 40-х годов. Драматург находит общественный идеал в допетровской Руси, не знавшей разрушительных революций, представлявшей собой союз народа и царя. В 60—80-е годы в советском литературоведении были предприняты попытки анализа исторических пьес Д. В. Аверкиева в контексте исследования драматургии второй половины XIX ст. Современные исследования исторических пьес Д. В. Аверкиева в большей степени сосредоточены на осмыслении конкретных произведений и носят обзорный характер.

Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Литература

• Аверкиев, Димитрий Васильевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004161298#?page=9 Словарь членов Общества любителей Российской словесности при Московском Университете]. — М.: Печатня А. Снегиревой, 1911. — С. 3.
• Гетман, Юлія Сергіївна. Специфіка історичної драматургії Д. В. Аверкієва: автореф. дис. … канд. філол. наук : 10.01.02 / Гетман Юлія Сергіївна ; Харк. нац. пед. ун-т ім. Г. С. Сковороди. — Х., 2013.

Ссылки

• [az.lib.ru/a/awerkiew_d_w/ Аверкиев, Дмитрий Васильевич] в библиотеке Максима Мошкова

Отрывок, характеризующий Аверкиев, Дмитрий Васильевич

– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.