Взрыв Boeing 247 над Честертоном

Рейс 23 United Air Lines
Boeing 247 компании United Air Lines
Общие сведения
Дата	10 октября 1933
Место	Честертон, Индиана
Погибшие	7
Воздушное судно
Модель	Boeing 247
Авиакомпания	United Air Lines
Пункт вылета	Ньюарк
Остановки в пути	Кливленд Чикаго
Пункт назначения	Окленд
Рейс	UA023
Бортовой номер	NC13304
Пассажиры	4
Экипаж	3

Авиакатастрофа у Честертона 1933 года — самолет Боинг 247 американской компании United Air Lines с бортовым номером NC13304 сгорел и разбился 10 октября 1933 года недалеко от Честертона, США. Самолет выполнял трансконтинентальный рейс из Ньюарка в Окленд. На борту, помимо трёх членов экипажа, находилось ещё четыре пассажира. Боинг 247 уже приземлялся в Кливленде и летел до следующей остановки в Чикаго, но взорвался в пути. Сдетонировало взрывное устройство, находящееся в багажном отсеке. В основе взрычатки был нитроглицерин и, по всей вероятности, взрывное устройство было оснащено часовым механизмом. Это был первый в истории зафиксированный и первый доказанный террористический акт в коммерческой авиации.

Очевидцы на земле сообщили, что слышали взрыв приблизительно в 21:15 и наблюдали самолет в огне на высоте приблизительно 300 метров.

Мелвин Пёрвис, глава офиса Бюро расследований Соединенных Штатов в Чикаго, говорил: «Наше исследование убедило меня, что трагедия произошла из-за взрыва где-то в области багажного отсека в хвосте самолета». Всё находящееся перед купе было унесено вперёд, всё находящееся позади — отброшено назад, и вещи по сторонам выбросило наружу.

Следователь, доктор Карл Дэвис из коронерской службы округа Портер (штат Индиана), и эксперты криминалистической лаборатории при Северо-западном университете, рассмотрев улики от крушения, пришли к выводу, что крушение произошло из-за бомбы с нитроглицерином как вероятной взрывчатой действующей силы.

Отрывок, характеризующий Взрыв Boeing 247 над Честертоном

Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?