Авигдоров, Авраам

Авраам Авигдоров

Авраам Авигдоров (2 июля 1929 — 4 сентября 2012) — израильский военнослужащий, участник войны за независимость. Один из двенадцати бойцов, удостоенных звания Героя Израиля.

Биография

Родился 2 июля 1929 года в поселении Мицпа, недалеко от Тверии в семье члена еврейской организации самообороны «Шомер» Гада Авигдорова. Потомок рода Куракиных, русских субботников — переселенцев в Палестину в XIX веке.

После окончания средней школы в 1947 году поступил в элитную боевую часть «Пальмах» в подмандатной Палестине. Задачей подразделения было мешать арабским конвоям переправлять оружие из Бейрута в Хайфу.

Участник войны за независимость Израиля. 17 марта 1948 года во время боя около Кирьят-Моцкина уничтожил два пулемётных расчета противника, благодаря чему израильтяне одержали победу. В этом бою он был тяжело ранен из-за взорвавшегося автомобиля. Ошибочно принят за мертвого, отвезен в морг госпиталя Ротшильда в Хайфе. До 1949 года находился в госпитале с тяжелыми ожогами и переломом челюсти. Вскоре американские хирурги сделали ему пластическую операцию.

17 июля 1949 года на торжественной церемонии с участием премьер-министра и министра обороны Израиля Давида Бен-Гуриона, начальника Генерального штабу Яакова Дори и других высокопоставленных лиц, рядовой Авраам Авигдоров был удостоен звания Героя Израиля (Гибор Исраэль).

Работал в министерстве сельского хозяйства, занимался испытанием пестицидов.

В мае 1973 года награждён медалью «За героизм».

Занимался общественной деятельностью. После войны Судного дня посещал семьи погибших и раненых, поддерживая их моральный дух.

Умер 4 сентября 2012 года в Хайфе. Похоронен на военном кладбище в Герцлии.

Ссылки

• [vybory.org.ua/?id=79173 Израиль прощается со своим героем]

Отрывок, характеризующий Авигдоров, Авраам

Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.