Авила, Антони де

Антони де Авила
Общая информация
Полное имя	Антони Уильям де Авила Чаррис
Прозвище	Смурфик, Пипа
Родился	21 декабря 1962(1962-12-21) (61 год) Санта-Марта, Колумбия
Гражданство	Колумбия
Рост	161 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1983—1995	Америка Кали	470 (201)
1987—1988	→  Унион Санта-Фе	37 (17)
1996—1997	МетроСтарс	35 (15)
1997—1999	Барселона Гуаякиль	52 (27)
2009	Америка Кали	9 (2)
Национальная сборная**
1983—1998	Колумбия	54 (13)
Международные медали
Кубки Америки
Бронза	Аргентина 1987
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Антони Уильям де Авила Чаррис (исп. Ántony Wílliam de Ávila Charris; родился 21 декабря 1962 года в Санта-Марте, Колумбия) — бывший колумбийский футболист, нападающий известный по выступлениям за «Америку» из Кали и сборную Колумбии. Участник чемпионатов мира 1994 и 1998 годов. За свой небольшой рост получил прозвище «Смурф».

Клубная карьера

«Америка» Кали

Де Авила начал свою карьеру в клубе «Америка» из города Кали. В 1983 году он дебютировал за команду в колумбийской Примере в возрасте 21 года. В своем же первом сезоне Антони выиграл чемпионат. В последующем он выиграл вместе с «Америкой» ещё шесть чемпиоств, что является одним из рекордов клуба. Он четырежды помогал команде выйти в финал кубка Либертадорес, но команда ни разу не выиграла трофей, даже когда в 1996 году де Авила забил на турнире 11 мячей. В сезоне 1987/1988 он выступал на правах аренды за аргентинский «Унион». Де Авила забил 17 мячей в 37 встречах и несмотря на желание руководства клуба выкупить его трансфер вернулся на родину. В 1990 году Антони помог выиграть «Америке» очередной чемпионат, а сам с 25 мячами стал лучшим бомбардиром первенства.

«МетроСтарс»

В 1996 году де Авила покинул Колумбию и перешёл в клуб новой американской лиги MLS «МетроСтарс». В новой команде он должен был заменить своего соотечественника Рубена Эрнандеса. 14 августа в матче против «Нью-Ингланд Революшн» он дебютировал за новою команду. В этом поединке де Авила отдал результативную передачу. В оставшихся восьми встречах он отличился шесть раз. Ещё два мяча Антони забил на стадии плей-офф. По окончании сезона 1997 он покинул США.

«Барселона» Гуаякиль

Летом 1997 года де Авила подписал контракт с эквадорской «Барселоной». В первом же сезоне он стал чемпионом Эквадора. Через год Антони помог клубу выйти в финал кубка Либертадорес. После сезона 1999 года он принял решение завершить карьеру в возрасте 37 лет.

Возвращение в футбол

Спустя 10 лет в 2009 году де Авила ненадолго возобновил карьеру в родной «Америке». 3 августа в матче против «Депортиво Пасто» он дебютировал за команду после значительного перерыва. 31 августа в поединке против «Санта Фе» де Авила забил гол в возрасте 46 лет. За Америку он сыграл 9 матче и забил 2 гола.

Международная карьера

26 июля 1983 года в товарищеском матче против сборной Эквадора де Авила дебютировал за сборную Колумбии. В 1983 году Антони принял участие в своем первом международном турнире — Кубке Америки. В 1987 году составе национальной команды он завоевал бронзовые медали розыгрыша кубка. В 1991 году де Авила поехал на турнир в четвертый раз. На кубке Америки он забил голы в ворота сборных Бразилии, Аргентины и Эквадора, тем самым помог своей команде занять четвертое место.

В 1994 году де Авила был включен в заявку на участие в чемпионате мира в США. На турнире он принял участие в поединках против сборных США и Швейцарии. В 1998 году Антони во второй раз поехал на чемпионат мира. На полях Франции он, как и в первый раз принял участие в двух встречах против Туниса и Англии. Вскоре после мундиаля де Авила завершил карьеру в сборной. За национальную команду он провёл 54 матча и забил 13 голов.

Достижения

Командные

«Америка Кали»

• 1 Чемпионат Колумбии по футболу — 1982
• 1 Чемпионат Колумбии по футболу — 1983
• 1 Чемпионат Колумбии по футболу — 1984
• 1 Чемпионат Колумбии по футболу — 1985
• 1 Чемпионат Колумбии по футболу — 1986
• 1 Чемпионат Колумбии по футболу — 1990
• 1 Чемпионат Колумбии по футболу — 1992

«Барселона Гуаякиль»

• 1 Чемпионат Эквадора по футболу — 1997

Международные

Колумбия

• 3 Кубок Америки — 1987

Индивидуальные

• Лучший бомбардир чемпионата Колумбии — 1990

Ссылки

• [int.soccerway.com/players/anthony-de-avila/86651 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=17816 Career statistics] at National Football Teams

Отрывок, характеризующий Авила, Антони де

Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]