Авилова-Задохина, Ольга Васильевна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ольга Авилова-3адохина
Имя при рождении:

Ольга Васильевна Авилова

Дата рождения:

22 июня 1958(1958-06-22)

Место рождения:

Москва, СССР

Дата смерти:

7 января 1990(1990-01-07) (31 год)

Место смерти:

Москва, СССР

Гражданство:

СССР СССР

Профессия:

актриса

Ольга Васильевна Авилова-3адохина (22 июня 19587 января 1990) — советская актриса. Младшая сестра актёра Виктора Авилова.





Биография

Ольга Авилова-Задохина родилась в Москве 22 июня 1958 года в семье рабочих. Младшая сестра актёра Виктора Авилова. Вместе с ним участвовала в создании Театра-студии на Юго-Западе под руководством Валерия Беляковича.

В отличие от своего брата, диапазон которого — от фарса до трагедии, Ольга трагических ролей не играла. Она была характерной актрисой и театральной клоунессой. В 1980-е годы занималась со вновь принятыми студийцами в качестве театрального педагога.

Скончалась от отёка легких на 32-м году жизни 7 января 1990 года, на следующий день после своего спектакля «Свадьба Кречинского».

Похоронена на Востряковском кладбище.

Семья и дети

Была замужем за актёрами и коллегами по театру Сергеем Беляковичем (от этого брака есть сын Михаил, ныне актёр и режиссёр того же театра) и Александром Задохиным.

Работы в театре

Напишите отзыв о статье "Авилова-Задохина, Ольга Васильевна"

Литература

  • Старосельская Н. Д. Виктор Авилов. — М.: Молодая гвардия, 2009. — 307 [13] с.: ил. — (ЖЗЛ).

Ссылки

  • [teatr-uz.ru/avilova-zadohina-olga-vasilevna Страница О.В.Авиловой-Задохиной на сайте Театра на Юго-Западе]
  • [avilov.ru Мемориальный сайт В.Авилова]

Отрывок, характеризующий Авилова-Задохина, Ольга Васильевна

– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».