Авилова-Задохина, Ольга Васильевна
Ольга Авилова-3адохина | |
Имя при рождении: |
Ольга Васильевна Авилова |
---|---|
Дата рождения: | |
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Гражданство: | |
Профессия: |
Ольга Васильевна Авилова-3адохина (22 июня 1958 — 7 января 1990) — советская актриса. Младшая сестра актёра Виктора Авилова.
Биография
Ольга Авилова-Задохина родилась в Москве 22 июня 1958 года в семье рабочих. Младшая сестра актёра Виктора Авилова. Вместе с ним участвовала в создании Театра-студии на Юго-Западе под руководством Валерия Беляковича.
В отличие от своего брата, диапазон которого — от фарса до трагедии, Ольга трагических ролей не играла. Она была характерной актрисой и театральной клоунессой. В 1980-е годы занималась со вновь принятыми студийцами в качестве театрального педагога.
Скончалась от отёка легких на 32-м году жизни 7 января 1990 года, на следующий день после своего спектакля «Свадьба Кречинского».
Похоронена на Востряковском кладбище.
Семья и дети
Была замужем за актёрами и коллегами по театру Сергеем Беляковичем (от этого брака есть сын Михаил, ныне актёр и режиссёр того же театра) и Александром Задохиным.
Работы в театре
- 1978 — «Уроки дочкам» («Уроки дочкам» И. А. Крылова — Даша, Фёкла; «Беда от нежного сердца» Вл. Соллогуба — Катенька)
- 1979 — «Женитьба» Н. В. Гоголя — Агафья Тихоновна
- 1979 — «Старые грехи» (по рассказам Антоши Чехонте) — Сваха («Дура»), Невеста («Жених и папенька») и др.
- 1979 — «Одуванчик» (Александра Бруштейн) — Ведьма
- 1979 — «Старый дом» (Алексей Казанцев) — Зинаида Семёновна
- 1981 — «Встреча с песней» (Валерий Белякович) — роли-клипы
- 1981 — «Дракон» Е. Шварца — Анна-Мария Вебер
- 1982 — «Театр Аллы Пугачёвой» (Валерий Белякович) — Циркачка
- 1984 — «Ревизор» Н. В. Гоголя — Марья Антоновна
- 1984 — «Три цилиндра» (Мигель Миура) — Фанни, Сагра
- 1984 — «Самозванец» (Лев Корсунский) — Лена, Инна Семёновна
- 1985 — «Трактирщица» (К. Гольдони) — Мирандолина, Чичита
- 1986 — «Мандрагора» (Н. Макиавелли) — Сострата
- 1987 — «Дураки» (Нил Саймон) — Янка
- 1988 — «Трилогия» (А.В.Сухово-Кобылин) — Светская дама («Свадьба Кречинского»), редактор спектакля
- 1989 — «Вальпургиева ночь» (Вен.Ерофеев) — Тамарочка
Напишите отзыв о статье "Авилова-Задохина, Ольга Васильевна"
Литература
- Старосельская Н. Д. Виктор Авилов. — М.: Молодая гвардия, 2009. — 307 [13] с.: ил. — (ЖЗЛ).
Ссылки
- [teatr-uz.ru/avilova-zadohina-olga-vasilevna Страница О.В.Авиловой-Задохиной на сайте Театра на Юго-Западе]
- [avilov.ru Мемориальный сайт В.Авилова]
Отрывок, характеризующий Авилова-Задохина, Ольга Васильевна
– Это Ростова, та самая…– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».