Авилов-Карнаухов, Борис Николаевич

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Авилов и Карнаухов

Авилов-Карнаухов Борис Николаевич
Род деятельности:	Учёный
Дата рождения:	28 августа 1910(1910-08-28)
Место рождения:	Оренбург, Российская империя
Гражданство:	Российская империя Российская империя → СССР СССР → Россия Россия
Дата смерти:	10 января 1995(1995-01-10) (84 года)
Место смерти:	Новочеркасск, Россия
Награды и премии:

Борис Николаевич Авилов-Карнаухов (1910—1995) — советский учёный, ректор Новочеркасского политехнического института с 1958 по 1963 годы.

Кандидат технических наук, доцент (1940). Доктор технических наук (1953), профессор (1954).

Биография

Родился 28 августа 1910 года в городе Оренбурге Российской империи (позже — город Чкалов Оренбургской области). Рано потерял родителей и был взят на воспитание семьёй Авиловых.

В 1927 году, после окончания 8 классов средней школы, он 3 года учился в профшколе. Работая на строительстве ДнепроГЭС, в 1930 году поступил в Днепровский энергетический институт, откуда в 1930 году вместе с другими студентами двух учебных групп был переведён в Северо-Кавказский энергетический институт (г. Новочеркасск) на открытую в это время специальность «Электрооборудование промышленных предприятий». Окончил его с отличием в 1934 году.

С 1934 по 1936 годы Авилов, как молодой специалист, работал инженером проектного и монтажного отделов Ростовского-на-Дону отделения «Электропрома». С 1936 по 1939 годы обучался в аспирантуре Новочеркасского индустриального института, а после окончания аспирантуры в 1940 году — в Киевском политехническом институте защитил кандидатскую диссертацию на тему «Работа индукторного двигателя в синхронном режиме».

С началом Великой Отечественной войны Борис Николаевич ушёл на фронт и с 1941 по 1942 годы был бойцом 51-го парашютно-истребительного отряда. В период эвакуации института с 1942 по 1943 годы — работал доцентом кафедры «Горная электротехника» Томского индустриального института им. С. М. Кирова. С декабря 1943 года доцент Б. Н. Авилов заведовал кафедрой «Электрооборудование промышленных предприятий». В 1944—1948 годах он работал начальником учебной части института, деканом энергетического факультета, начальником научно-исследовательского сектора Новочеркасского индустриального института.

С 1943 года около 50 лет заведовал кафедрой «Электроснабжение промышленных предприятий и городов» Новочеркасского политехнического института.

В 1953 году защитил докторскую диссертацию «Энергетическая основа комплексной механизации подземной угледобычи».

Умер 10 января 1995 года, похоронен в Новочеркасске.

Научная деятельность

Решению проблемы улучшения энергетических характеристик механизмов с электроприводом и поиску способов экономного расходования электроэнергии профессор Б. Н. Авилов-Карнаухов посвятил более 50 лет своей научной деятельности. Борисом Николаевичем и его учениками получены важные теоретические результаты, которые внедрены в практику и используются на предприятиях Российской Федерации и за рубежом.

Им опубликованы монографии:

• «Нормирование электроэнергии для угольных шахт» (1958),
• «Электроэнергетические расчёты для угольных шахт» (1969),
• «Экономия электроэнергии на рудообогатительных фабриках» (1987, соавтор Л. Г. Зюбровский).

Награды

• Награждён орденами «Ленина» и «Трудового Красного Знамени», а также медалями «За оборону Кавказа» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

Память

• На здании энергетического факультета ЮРГТУ (НПИ) в 2003 году открыта мемориальная доска профессору Б. Н. Авилову-Карнаухову.

Ссылки

• [www.npi-tu.ru/news/School3.doc Становление и развитие научно-педагогической школы]
• [kadin.npi-tu.ru/article/23 ЕГО ДЕЛА — ДОБРАЯ ПАМЯТЬ О НЕМ]

Отрывок, характеризующий Авилов-Карнаухов, Борис Николаевич

Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.