Авл Корнелий Пальма Фронтониан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Авл Корнелий Пальма Фронтониан
лат. Aulus Cornelius Palma Frontonianus
Консул Римской империи
99 год и 109 год
 
Смерть: 117(0117)

Авл Корнелий Пальма Фронтониан (лат. Aulus Cornelius Palma Frontonianus) — римский государственный деятель конца I века — начала II века.

О происхождении Пальмы ничего неизвестно. В 99 году он был назначен ординарным консулом вместе с Квинтом Сосием Сенеционом. Этот консулат, данный Пальме на раннем этапе правления Траяна, позволяет сделать вывод о его тесной связи с императором. С 99/100 по 101/102 год Фронтониан был легатом пропретором провинции Ближняя Испания, а затем был переведён в Сирию, которой управлял с 104/05 по 108 год. В этой должности Пальма аннексировал Набатейское царство. Он стал главнокомандующим войска, состоящим из египетских, иудейских подразделений римской армии, а также награждён триумфом и удостоен бронзовой статуи на Форуме Августа. Из этого немецкий историк Карл Штробель делает вывод, что аннексия Набатейского царства не обошлась без проведения боевых действий[1].

Пальмы, вероятно, также был инициатором пятой императорской аккламации Траяна, которая была проведена войском Пальмы и принята Траяном. В 109 году Фронтониан был вторично назначен на должность ординарного консула. Его коллегой стал Публий Кальвизий Тулл Рузон. К концу правления Траяна Пальму подозревали в стремлении к императорской власти. После смерти Траяна, в первые месяцы правления его преемника Адриана Пальма был казнён на основе решения сената. Причины этого решения не известны[2].

Напишите отзыв о статье "Авл Корнелий Пальма Фронтониан"



Примечания

  1. Karl Strobel. Kaiser Trajan. Eine Epoche der Weltgeschichte. Pustet. Regensburg 2010. ISBN 978-3-7917-2172-9. S. 271.
  2. Anthony Birley. Hadrian. London 1997. p. 87—88.

Литература

Отрывок, характеризующий Авл Корнелий Пальма Фронтониан

– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.