Австрийский орден Леопольда

Австрийский Императорский Орден Леопольда
Оригинальное название	Österreichisch-Kaiserliche Leopold-Orden
Девиз	"Integritati et Merito"
Страна	Австрия Австрия Австро-Венгрия
Тип	орден
Статус	не вручается
Статистика
Дата учреждения	8 января 1808 года
Последнее награждение	1918
Очерёдность
Старшая награда	Королевский венгерский орден Святого Стефана
Младшая награда	Орден Железной короны

Австрийский Императорский Орден Леопольда был основан 8 января 1808 года австрийским императором Францем I.

К моменту учреждения ордена Леопольда у Австрии было лишь два ордена заслуг — военный и гражданский. Подготовка к учреждению нового ордена началась в 1806 г. Из нескольких вариантов названий было выбрано наименование ордена в честь отца правящего императора Франца I — императора Леопольда II, мало известного в истории из-за своего короткого двухлетнего правления. Орден был учрежден 8 января 1808 г. в день помолвки императора Франца I со своей третьей супругой Марией-Людовикой, герцогиней Моденской. Император Франц I благоволил к своему ордену и называл кавалеров Большого Креста «кузенами».

Степени ордена

Орден имел четыре степени:

• Большой крест (нем. Großkreuz)
  • Крест I степени (с 1901 года)
• Командорский крест (нем. Komture)
• Рыцарский крест (нем. Ritter)

Первоначально орден имел три степени — Рыцарь Большого Креста, командор и рыцарь. В 1901 г. Большой Крест был разделен на две степени — Большой Крест и I степень.

Вручался орден за гражданские и военные заслуги перед императором и государством, а также мог вручаться за заслуги в области наук, искусств и литературы, так, например, командорским крестом был награждён Иоганн Вольфганг Гёте.

Статут ордена был опубликован 14 июля 1808 г., а первое награждение состоялось 7 января 1809 г. Первыми награждёнными Большим Крестом стали братья императора, эрцгерцоги Иоганн и Райнер, и одиннадцать высших сановников империи. Награждённые получали свидетельства о награждении: кавалеры Большого Креста — в виде книги с подвесной печатью, командоры и рыцари — патенты на пергаментах, при этом командоры получали патенты с подвесной печатью, а рыцари с тисненой. Одновременно были назначены официалы ордена — канцлер, прелат, герольд и др. Гроссмейстером ордена стал сам император.

В начале 1860 г. к ордену были введен знаки отличия за заслуги на поле боя — лавровый венок зелёной эмали или позолоченный. В конце 1916 г. к ордену были также введены мечи. За особые заслуги к Большому Кресту могли быть пожалованы бриллианты, за вековую историю ордена бриллианты были пожалованы 58 раз.

Встречаются награды с металлической планкой на ленте, так в Австро-Венгрии отмечались повторные награждения, хотя не очень понятно, как это возможно в случае ордена Леопольда, поскольку предполагалось последовательное награждение степенями ордена.

Цепь и знаки ордена подлежали возврату после смерти награждённого, цепь — Гроссмейстеру, а знаки — в Регистратуру.

Знаки ордена

Планки
Рыцарь	Командор	Кавалер Большого креста

</center> Инсигнии Большого Креста включают орденскую цепь, знак ордена, нагрудную звезду и ленту-перевязь. Орденская цепь состоит из перемежающихся золотых звеньев в виде золотых корон (16 шт.), дубовых венков (15 шт.) и вензелей «FL» (Franciscus и Leopoldus) (16 шт.). Центральное звено представляет собой дубовый венок несколько больших размеров.

Знак ордена представляет собой золотой крест с расширяющимися концами красной эмали с белой каймой. Концы креста могут быть прямыми или вогнутыми. На центральном медальоне красной эмали помещен золотой вензель «FIA» (Franciscus Imperator Austriae). Медальон обрамлен кольцом белой эмали с девизом ордена «INTEGRITATI ET MERITO» (порядочность и заслуги). На реверсе медальона на белой эмали девиз императора Леопольда «OPES REGUM CORDA SUBDITORUM» (власть суверена основывается на любви подданных). Реверс медальона обрамлен золотым дубовым венком. Крест подвешен к австрийской императорской короне Рудольфа. Корона может крепиться к ушку креста непосредственно или через переходное звено.

До 1812 г. между концами креста располагались по три дубовых листа с двумя желудями. Военное отличие представляет собой лавровый полувенок лавровой эмали или позолоченный, крепяшийся между крестом и короной. Мечи располагались между концами креста, если они были вручены к этой степени, они были золотыми или позолоченными, если же они были вручены ранее к более низкой степени, они изготавливались из оксидированного серебра. Диаметр знака – 48-50 мм.

Нагрудная звезда представляет собой серебряную восьмиконечную звезду с прямыми (до 1871 г.) или фасетчатыми (после 1871 г.) лучами. Шитые звезды использовались до 1817 г. На звезду наложен увеличенный крест ордена без короны. Дубовые листья между концами креста на звёздах использовались до 1817 г. Военное отличие на звезде представляет собой золотой венок между лучами звезды. Диаметр звёзд варьируется от 80 до 105 мм.

Лента-перевязь – шелковая муаровая, с бантом у бедра, красная с белыми полосами по краям.

Инсигнии Креста I степени включают знак ордена, нагрудную звезду и также ленту-перевязь. Знак аналогичен знаку Большого Креста, но имеет меньшие размеры, около 40 мм. Нагрудная звезда также аналогична звезде Большого Креста, но имеет меньшие размеры. Лента-перевязь имеет следующее отличие – красные полоски уже по ширине и довольно сильно отступают от краев. Сама лента также уже по ширине.

Крест командора аналогичен кресту I степени, но носился на шейной ленте.

Рыцарский крест имеет ещё меньшие размеры – от 27 до 31 мм – и носился на груди на ленте, сложенной треугольником. Мечи у рыцарского креста помещаются на ленте.

Напишите отзыв о статье "Австрийский орден Леопольда"

Примечания

Отрывок, характеризующий Австрийский орден Леопольда

M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.