Австро-турецкая война (1529—1533)

Австро-турецкая война 1529—1533
Основной конфликт: Австро-турецкие войны
Питер Снайерс. Осада Вены в 1529
Дата	1529—1533
Место	Венгрия, Хорватия, Славония, Австрия
Итог	Раздел Венгерского королевства
Противники
Османская империя Османская империя Восточно-Венгерское королевство Эрцгерцогство Австрия Священная Римская империя Священная Римская империя Королевская Венгрия
Командующие
Сулейман I Кануни Паргалы Ибрагим-паша Фердинанд I Габсбург Карл V Вильгельм фон Роггендорф Никлас фон Зальм Никола Юришич
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Австро-турецкая война 1529—1533 — первая в длительном ряду войн между Австрией и Османской империей.

Положение в Венгрии

События этой войны тесно связаны с гражданской войной в Венгрии между Фердинандом I Габсбургом и Яношем Запольяи. После разгрома венгерской армии в битве при Мохаче, и гибели короля Лайоша II, не оставившего детей, часть венгерских магнатов с согласия султана Сулеймана I избрала королём трансильванского воеводу Яноша Запольяи. Эрцгерцог Австрии в силу Венского договора 1515 года также заявил претензии на чешскую и венгерскую короны, и к лету 1528 завоевал Венгрию. Запольяи бежал в Польшу и обратился за помощью в Стамбул. Турки помогли ему отвоевать Верхнюю Венгрию, а сами начали завоевание венгерских владений в Северной Боснии, Славонии и Хорватии.

Фердинанд в 1528 направил в Стамбул посольство с предложением мира, или, хотя бы, трехлетнего перемирия, но также требовал вернуть 24 венгерских города, захваченных османами. 29 мая послы прибыли в турецкую столицу. Турки не признавали Габсбурга венгерским королём, и считали его всего лишь заместителем Карла V, который, не являясь самостоятельным правителем, не имеет права называть себя государем и что-либо требовать. После девяти месяцев заключения послов отправили обратно с ответом, означавшим объявление войны .

Третий поход Сулеймана

10 мая 1529 200-тыс. армия султана и великого визиря Ибрагим-паши выступила из Стамбула. 18 июля она достигла Мохача, куда прибыл и турецкий вассал Янош Запольяи. 3 сентября султан прибыл к Буде, 8 сентября овладел ею, и 14-го янычары ввели Запольяи в королевский дворец . 26—27 сентября османское войско подошло к Вене в сопровождении флотилии, поднимавшейся по Дунаю. Гарнизон Вены под командованием Филиппа Пфальцского, Вильгельма фон Роггендорфа и Никласа фон Зальма насчитывал около 17 тыс. человек и имел 72 орудия против 300 у противника. В ходе осады турецкая артиллерия проделала в стенах крепости значительные бреши, две мины обрушили стену у Каринтийских ворот, и 10—12 октября османы предприняли трехдневный яростный штурм укреплений. Защитники Вены во главе с фон Зальмом и Иоганном Кацианером отразили эти приступы. Проделав новую широкую брешь, янычары 14 октября тремя колоннами ринулись в новую атаку, но опять были отброшены, несмотря на то, что граф фон Зальм, стоявший в первых рядах оборонявшихся, получил серьезное ранение при взрыве турецкой мины.

Этот штурм был последним. Наступали холода, и янычары, наткнувшись на чрезвычайно упорную оборону, отказывались продолжать осаду. 16 октября султан свернул лагерь и начал отступление. Вену удалось отстоять, но земли Нижней Австрии и Штирии были опустошены до самого Линца, много жителей вырезано и угнано в рабство. Местному ополчению удалось отстоять Верхнюю Австрию: ландвер под командованием Ганса фон Штаремберга отразил попытки 30-тыс. турецкой армии прорваться к Энсу.

По мнению исследователей, неудача похода была предопределена особенностями османской стратегии. Сбор войск начинался в конце года, и только в апреле, по окончании весенней распутицы, армия могла выступить из Стамбула и двигаться на Буду, расстояние до которой по прямой составляло 1000 км. Самое раннее, в июле османы могли достигнуть габсбургской Венгрии, таким образом, для военных действий оставалось около трех с половиной месяцев, так как с началом осенних дождей войска отказывались воевать .

Четвертый поход Сулеймана

Продолжавшиеся попытки Фердинанда овладеть Венгрией, в частности, неудачная осада Буды габсбургским военачальником Роггендорфом в конце 1530, побудили султана предпринять новый поход на Вену.

25 апреля 1532 из Стамбула снова выступила 200-тыс. армия . В Нише к султану прибыли посланцы Фердинанда, пытавшиеся добиться продления Вышеградского перемирия, заключенного с Запольяи. У Белграда к туркам присоединились 30 тыс. крымских татар. На этот раз турки двигались по левому берегу Дравы, через Эсек, Бабочу и Канижу. Покорив ряд венгерских крепостей, османское войско 5 августа подошло к Кёсегу (Гюнс), который оборонял гарнизон во главе с Николой Юришичем (700 человек). В ходе знаменитой осады, длившейся с 9 по 31 августа, защитники крепости при поддержке горожан и окрестных жителей отразили два турецких штурма, и только когда подошли к концу боеприпасы и погибла половина гарнизона, сдали Кёсег на выгодных условиях .

Эта осада задержала турецкое наступление, и на Вену султан идти не решился, так как между австрийской столицей и Винер-Нейштадтом стояла 100-тыс. армия Карла V, единственный раз прибывшего для защиты наследственных владений Габсбургов. Отряды акынджи сильно опустошили Штирию, Каринтию, атаковали Грац, Фридберг, Кирхберг, Хартберг и другие города, прорвались даже в Верхнюю Австрию. Османский летописец с восторгом описывает, как воины разграбили эту богатую страну, «похожую на рай». Имперские войска Иоахима Бранденбургского и Иоганна Кацианера нанесли туркам несколько поражений, заставили противника отступить, и в сражении 19 сентября у Леоберсдорфа окружили и уничтожили 10-тыс. турецкий арьергард, в том числе предводителя набега Касим-пашу. В сентябре турки двинулись в обратный путь, уводя 30 тыс. рабов, захваченных в Венгрии, Славонии и Штирии.

Мирный договор

После ухода Сулеймана император распустил войска, даже не пытаясь организовать преследование или действовать в Венгрии против Яноша Запольяи. Фердинанд снова предложил султану заключить мир. Занятый войной в Морее, которую атаковал императорский флот Андреа Дориа, и проектами новой войны с Ираном, султан согласился в январе 1533 на перемирие, а после того как посланец эрцгерцога в знак покорности передал ключи от Эстергома, в июне заключил мирный договор, признав Фердинанда королём Венгрии, равным Яношу Запольяи. Таким образом было признано фактическое разделение Венгрии на две части.

Итоги

Вскоре султан объявил соглашение 1533 года недействительным. Гражданская война в Венгрии с участием турецких войск продолжалась. В 1538 было подписано мирное соглашение, по которому Фердинанд становился наследником Запольяи. Попытка реализовать условия этого договора привела в 1540 к новой австро-турецкой войне.

Наследные земли Габсбургов подверглись сильному разгрому, что, вероятно, и являлось главной целью османов, так как ослабляло позиции Фердинанда в борьбе за Венгрию. По мнению исследователей, общие потери Австрии и Штирии убитыми и угнанными в рабство в ходе первой австро-турецкой войны составили около 200 тыс. человек, а на восстановление разрушенного хозяйства потребовалось несколько десятилетий.

Литература

• Buchmann B. M. Österreich und das Osmanische Reich. Eine bilaterale Geschichte. — Wien: WUV-Universitätsverlag, 1999. — ISBN 978-3851144796
• Hammer-Purgstall J. von. Histoire de l'empire ottoman. T. I. — P.: Bethune et Plon, 1844
• Hammer-Purgstall J. von. Histoire de l'empire ottoman. T. II. — P.: Bethune et Plon, 1844
• Габсбурги, Венгрия, Трансильванское княжество и Османская империя в XVI в. // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XV—XVI вв. — М.: Наука, 1984
• История Венгрии. Т. I. — М.: Наука, 1971
• Шлоссер Ф. Всемирная история. Т. IV. 2-е издание. СПБ.—М.: М. О. Вольф, 1870

См. также

• Османо-венгерская война (1521—1526)

Отрывок, характеризующий Австро-турецкая война (1529—1533)

– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.