Автокефальная архиепископия

Автокефа́льная архиеписко́пия (греч. αὐτοκεφάλη αρχιεπισκόπη) — форма организации церковной епархии, предполагающая подчинение её предстоятеля непосредственно патриарху, минуя митрополита. Впоследствии эта форма исчезла.

В нотиции Нила Доксопатра (XII век) автокефальными архиепископиями называются те, которые «подчиняются Константинопольскому престолу и не подчиняются никакому митрополиту и не имеют в подчинении епископские области».

Появление автокефальных архиепископий связано с процессом централизации церковного управления и разложением системы митрополий на фоне усиления патриархального центра. Произошло это в период от V до VII века. В нотиции Псевдо-Епифания, относимой к концу VII века, насчитывается уже 34 автокефальные архиепископии. В дальнейшем это число только росло. Этому процессу способствовало, с одной стороны, стремление епископов к независимости от регионального митрополита и уход под власть «далёкого» патриарха, с другой — заинтересованность патриаршей кафедры в переподчинении епархий, минуя митрополитов, непосредственно себе.

Зависимость от местного митрополита автокефального архиепископа была номинальная. За Литургией возглашалось только имя патриарха. А сами архиепископы были участниками только патриаршего синода, минуя митрополичьи структуры. В подчинении у такого архиепископа не было других кафедр, и, понятно, архиепископ поставлялся не собором епископов, а патриархом. Это, действительно, бо́льшая свобода, но, строго говоря, не автокефалия.

Наименование своего сана автокефальные архиепископы заимствовали из более древних времён, когда ещё господствовала система митрополий. Архиепископом именовался «старший» епископ, которому подчинялись экзархаты и митрополии (например, архиепископ Константинопольский). Понятие автокефальности связывалось только с рангом архиепископа, поэтому, выведенные из под омофора митрополии епископии, возводились в ранг архиепископий. Однако по своему реальному положению автокефальный архиепископ оставался ниже митрополита.

Поводом для такого возвышения обычно оказывалось наличие местных святых епископов или мучеников.

Впоследствии автокефальные архиепископии возвышались до митрополий, но если в первое время под нового митрополита старались создавать несколько новых кафедр, то впоследствии это правило было оставлено. Так митрополии, возникшие в конце XIII века, уже не делились на епархии, оставаясь по своей организации теми же архиепископиями, в тех же границах. Уже в позднее время, огромная митрополия Готии и Кафы, в которую слились практически все епархии Северного Причерноморья, не имела ни одной епископской кафедры. Титулы окончательно перестали отражать реальную структуру церковного управления, превратившись в обозначение архиерейского статуса.

Появление в Русской митрополии архиепископской кафедры в Новгороде было связано исключительно с повышением его статуса. Впоследствии новгородские владыки, желая выйти из зависимости от Московского митрополита, безуспешно боролись за переподчинение их непосредственно Константинополю (фактически за соответствие сану), но так и не нашли понимания у патриархов.

Наряду с «фиктивными» автокефальными архиепископиями существовали и действительно самоуправляемые архиепископии. Например Охридская. Автокефальной архиепископией с 431 года является Кипрская православная церковь.

Литература

• В. В. Болотов. Формы церковного союза. // Лекции по истории древней церкви. т. III. с. 201—340.

Отрывок, характеризующий Автокефальная архиепископия

– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.