Автомагистрали Дании
Поделись знанием:
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Длина сети автомагистралей Дании превышает 1000 км. Автомагистрали организованы в систему, напоминающую букву Н, где вертикальными линиями являются дороги с севера на юг между Ольборгом и датско-германской границей и между Хельсингёром и островами Фальстер и Лолланн, а горизонтальной — автострада через остров Фюн. Строительство этой системы было закончено в 1998 году с постройкой моста Большой Бельт.
Автомагистрали
Европейские маршруты
- E 20 Эсбьерг — Эресуннский мост
- E 39 Хиртсральс — Нёрресуннбю
- E 45 Фредериксхавн — Падборг
- E 47 Хельсингёр — Рёдбю
- E 55 Хельсингёр — Эскильдструп
Национальные маршруты
-
Оденсе — Свеннборг -
Скёдструп — Хернинг -
Хёйе Гладсаксе — Аллерёд -
Бранне — Хернинг -
Бернсторффсвай — Хёрсхольм -
Видовре — Хольбек -
Баллеруп — Исхёй
| Название | Номер | Маршрут | Длина | Схема | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|
| Автомагистрали на Ютландии: | |||||
| Frederikshavnmotorvejen | E 45 | Ольборг — Фредериксхавн
Развязка «Vendsyssel» — Фредериксхавн |
51 км | 
|
|
| Hirtshalsmotorvejen | E 39 | Ольборг — Хиртсхальс
Развязка «Vendsyssel» — Хиртсхальс |
57 км | 
|
|
| Nordjyske Motorvej | E 45 | Орхус — Ольборг
Развязка «Århus Nord» — Развязка «Vendsyssel» |
114 км | 
|
|
| Århus Syd Motorvejen | 501 | E 45 — Орхус
Развязка «Århus Syd» — Viby J |
9 км | 
|
|
| Østjyske Motorvej | E 45 | Мост через Малый Бельт — Орхус
Мост через Малый Бельт — Развязка «Århus Nord» |
99 км | 
|
|
| Messemotorvejen | 
|
Хернинг
Развязка «Herning Syd» — Съезд «Herning V» |
5 км | 
|
|
| Herningmotorvejen |
|
Орхус — Хернинг
Развязка «Århus Vest» — Развязка «Herning» |
36 км | 
|
Строительство завершится к 2016 году |
| Djurslandmotorvejen |
|
E 45 — Аэропорт Орхуса
Развязка «Århus Nord» — Съезд «Løgten» |
17 км | ||
| Midtjyske Motorvej |
|
Вайле — Хернинг
Съезд «Vejle N» — Съезд «Herning N» |
31 км | 
|
Строительство завершится к 2014 году |
| Esbjergmotorvejen | E 20 | Кольдинг — Эсбьерг
Развязка «Kolding Vest» — Съезд «Esbjerg S» |
66 км | 
|
|
| Taulovmotorvejen | E 20 | Фредерисия — Кольдинг
Развязка «Fredericia» — Развязка «Kolding» |
9 км | 
|
|
| Sønderjyske Motorvej | E 45 | Кольдинг — Граница с Германией у Падборга
Развязка «Skærup» — Frøslev |
97 км | 
|
|
| Sønderborgmotorvejen | 
|
E 45 — Сённерборг
Развязка «Kliplev» — Сённерборг |
26 км | ||
| Автомагистрали на Фюне: | |||||
| Fynske Motorvej | E 20 | Мост через Малый Бельт — Мост Большой Бельт
Lillebæltsbroen — Storebæltsbroen |
77 км | 
|
|
| Svendborgmotorvejen |
|
Оденсе — Свеннборг
Развязка «Odense» — Свеннборг |
35 км | 
|
|
| Автомагистрали на Зеландии: | |||||
| Helsingørmotorvejen | E 47 / E 55 /
|
Копенгаген — Хельсингёр
Østerbro — Хельсингёр |
36 км | 
|
|
| Hillerødmotorvejen |
|
Копенгаген — Лиллерёд
Utterslev Mose — Høbjerg |
19 км | 
|
|
| Lyngbymotorvejen | 201 | Копенгаген — Вирум
Развязка «Kgs. Lyngby» — Virum |
5 км | 
|
|
| Motorring 3 | E 47 / E 55 | Окружная дорога Копенгагена
Развязка «Avedøre» — Развязка «Kgs. Lyngby» |
19 км | 
|
|
| Frederikssundmotorvejen | 
|
E 47 / E 55 — Фредерикссунн
Развязка «Rødovre» — Фредерикссунн |
3 км | Планируется | |
| Motorring 4 |
|
E 20 / E 47 / E 55 — Баллеруп
Развязка «Ishøj» — Баллеруп |
15 км | 
|
|
| Holbækmotorvejen |
|
Копенгаген — Хольбек
Vigerslev — Хольбек |
62 км | 
|
|
| Kalundborgmotorvejen | 
|
Elverdam - Regstrup | Первый этап строительства завершится к 2013 году | ||
| Øresundsmotorvejen | E 20 | Копенгаген — Эресуннский мост
Съезд «København C» — Эресуннский мост |
9 км | 
|
|
| Amagermotorvejen | E 20 | Остров Зеландия — Остров Амагер (Копенгаген)
Развязка «Avedøre» — Съезд «København C» |
9 км | 
|
|
| Køge Bugt Motorvejen | E 20 / E 47 / E 55 | Копенгаген — Кёге
Развязка «Avedøre» — Развязка «Køge Vest» |
26 км | 
|
|
| Vestmotorvejen | E 20 | Кёге — Мост Большой Бельт
Развязка «Køge Vest» — Мост Большой Бельт |
71 км | 
|
|
| Sydmotorvejen | E 47 / E 55 | Кёге — Паромная переправа в Рёдбюхавн
Развязка «Køge Vest» — Rødbyhavn |
121 км | 
|
|
Второстепенные дороги в Дании являются одними из лучших в мире и, в основном, не очень загружены. Даже самые незначительные дороги обычно асфальтированы, а система дорожных знаков и указателей позволяют легко найти пункт назначения. Проезд с прицепными автодомами разрешён практически повсеместно. Все автомагистрали в Дании бесплатные, за исключением моста Большой Бельт и Эресуннского моста.
Напишите отзыв о статье "Автомагистрали Дании"
Ссылки
- [www.visitdenmark.com/international/en-gb/menu/turist/transport/bilogbusudlejere/danishroads.htm Дороги Дании] (англ.)
Отрывок, характеризующий Автомагистрали Дании
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
